Маков цвет

[SodenoMae]

Название:Маков цвет
Автор:Chirsine
Бета:нет
Рейтинг:--
Пара или персонажи: Урахара Киске, Бенихиме
Жанр:хоррор, психодел
Размер:Мини, 1500 слов
Краткое содержание:О ненастоящем
Дисклеймер (то есть отказ от прав): Кубо Титэ
иллюстрация от  Vitce:

превью

Его смерть заплетает косы колоском.
Не страшно умереть во сне. Не страшно умереть во внутреннем мире.
Его смерть вплетает шелковые волосы в свою сеть и слушает с закрытыми глазами, как отзывается каждая паутинка.
Огромная паучья кладка раскачивается туда-сюда в липкой белой люльке из нитей, натянутых между деревьями. Еще одна лежит у подножия холма, в глубокой яме с осыпающимися краями и бурлящей жижей на дне. Две другие каждый раз сносит течением вниз по реке в заросшее камышом болото. А потом они плывут против течения обратно.
Чтобы найти еще две, нужно обойти духовный мир, дойти до границы и дождаться, пока натянутая до предела нить не спружинит обратно. Тогда они сами упадут в руки.
За следующими двумя придется переходить реку вброд, выпутывать ноги из зеленой паутины, делающей вид, что она — водоросли.
Другие появляются только ночью. Когда смерть в полудреме садится заплетать свои волосы в косы, и внутренний мир застывает.
Поэтому Урахара Киске спит только днем — напороться на кладки при свете солнца почти невозможно. Только если совсем не свезет, и одна из них вызреет, полопается, и десятки маленьких паучков побегут в густой траве к лесу, к границе. И будут бегать так весь следующий день, потому что конца и края замкнутому миру нет.
А потом придет Урахара — после того, как неделю прошатается без сна из угла в угол, слушая цокот множества маленьких лапок по деревянному полу. Зажимая уши, чтобы не мешало думать нарастающее лязганье в голове. Лихорадочно записывая, вылепливая, вырождая и исторгая, выдавливая по капле, пока не отпустит совсем.
Гигаи. Гиконганы. Техники кидо.
Что угодно, чтобы зудящие паучьи волны перестали гулять под кожей.
И так до следующего раза. До следующей кладки — их сотни, спрятанных, ждущих своего часа, зреющих в теплом перегное, как в материнской утробе. В каждой тысячи паучков с красными спинами и голодно щелкающими жвалами. Они хотят есть и наружу, в реальный мир.
Кладки запрятаны тут и там, между корней, в ветвях, на дне, в острой и сухой осоке. Опасно сойти с тропы в высокой траве или заблудиться в лесу — можно ненароком найти десяток-другой.
Так появляются они — плащи, скрывающие реяцу, таншинтаи для тренировок на обретение банкая, особые доспехи против Иеро.
Нужно будет делать что-то. Создавать. Собирать по частям. Обходить законы и выискивать лазейки.
Опасно спать по ночам.
Урахара похож на цугумо-гами — внутри старой вещи завелся собственный дух, который решает, чем им сегодня заняться и как еще всех обмануть.
— Киске, ты совсем как вяленая рыба, — разочарованно фыркает Йоруичи-сан. И ее пушистый хвост скрывается за поворотом коридора.
Урахаре стоило больших трудов убедить ее, что потираться о ножны Бенихиме, оставляя свои кошачьи метки, еще опаснее, чем ему — закрывать глаза после полуночи.
Йоруичи-сан не знает, что может застрять на всю ночь, собирая паучьи кладки в своем внутреннем мире. Не успеет найти все до того, как проснется, и влипнет в сплетенную сеть еще крепче, так, что даже хваленое шинко окажется бессильно.
А наутро за ней придут тысячи маленьких паучков. И кто знает, что Йоруичи-сан придется сделать, чтобы унять невыносимый зуд внутри.
Хогиоку. Техники запечатывания и извлечения. Телефоны для дежурных офицеров с пластинками рейраку вместо сим-карт.
Каждая вызревшая кладка — новый секрет. Новая тайна, новая лазейка в правилах.
Бенихиме тянет к ним нити, нанизывая, собирая для себя тяжелые, ослепительно-белые бусы из черепов.

* * *

Первую кладку Урахара находит еще в детстве, когда играет со сверстниками в лесу.
Кагомэ, Кагомэ, птичка в клетке,
Когда, когда же ты выйдешь?
На исходе рассвета
Цапля и черепаха поскользнулись.
Кто стоит у тебя за спиной?
Он — демон, и он не угадывает.
Никто не отзывается, глаза закрыты, и подглядеть нельзя — Урахара не хочет нарушать правила.
С ним и так редко играют, больше сторонятся, шепчутся за спиной. Или, набравшись храбрости, просят найти потерянную вещь. Или подержать за руку больного, чтобы тот быстрее пошел на поправку. А потом рассыпаются в благодарностях и пятятся, пятятся очень долго, пока он не скроется из виду.
Потому что к демонам нельзя поворачиваться спиной.
Урахара поворачивается.
И демон, больше не пряча мохнатое тело в лесных тенях, обнимает его со спины, прижимаясь к щеке своей. Волна маково-красной паутины льется в рот, склеивает глаза и шелестом отгораживает от звуков.
Обглоданные косточки в кучках детского тряпья зарастают паутиной — они все пойдут в дело, демон бережлив. Лес зарастает паутиной, высыхает, мертвеет, окружает частоколом будущее гнездо и тоже готовится стать кормом.
Дремлющий в центре сотканной сети демон держит Урахару в своих объятиях, не выпускает, не позволяет никому разлучить их.
Скоро костей становится слишком много, а лес называют «Пропащим».
На родившийся из первой кладки занпакто уходит десять лет и население четырех окрестных деревень.

* * *

Вторую и третью кладки Урахара находит после перевода в Отряд особого назначения. Наступает пора распределения на группы и отправки на задание, а он все еще без шикая.
И знает только, что приходящий каждую ночь во снах демон — занпакто, его собственное отражение, вывернутое наизнанку.
Товарищам из отряда это дается легко, почти даром, у них все иначе — путешествия во внутренний мир, разговоры. Они сражаются вместе со времен окончания Академии и не боятся проснуться, затянутыми в кокон из паутины.
Урахаре приходится выкручиваться.
Его демон и не желает просыпаться. Изредка, в полудреме, она заплетает струящиеся, горящие маковым цветом волосы в косы. Вьет из них нити и к утру затягивает тонкой липкой сетью все вещи в комнате Урахары.
Паутину приходится маскировать бардаком.
Отсутствие шикая он прячет за кидо.
Демон во сне наблюдает за ним, оценивает, опутывает друзей и знакомых по отряду, а потом следит и за ними тоже.
Урахара часами медитирует с занпакто.
Маленькие паучки с красными узорами на спинах плетут сети между ветками над тем местом, где он сидит. А потом спускаются на тонких ниточках к Урахаре на голову.
И ждут пробуждения демона вместе с ним.
О его приходе они узнают заранее: передают от одной сети к другой пойманных букашек, сбежавших в лес с берега реки, к которому Урахару переносит каждый раз.
Пару раз это были мотыльки — хрупкие, высыхающие дочерна и выпиваемые досуха, пока их не передадут до самой дальней паутины.
Так появляются Черные бабочки.
Так появляются маково-красные вспышки и «Проснись, Бенихиме!».
Демону все равно, как Урахара зовет его.

* * *

Четвертая кладка находит Урахару сама.
После того, как Бюро Технологического развития прорастает через весь Двенадцатый отряд насквозь, чертополохом с эмблемы, сорной травой.
После бессонных ночей и препарирования паучков, которые уползают как ни в чем не бывало по своим делам, даже если их разрезать на части.
После притащенных в лаборатории в обстановке строжайшей секретности Пустых с самых окраин Руконгая. Их держат так далеко и глубоко, что подземные уровни «Улья» для особо опасных преступников в сравнении с лабораториями находятся на поверхности.
Демон не спит, всматривается в ломаные, застывшие под кидо туши, напускает все новые и новые волны пауков. У Урахары во внутреннем мире река выходит из берегов, вскипает болото, лес высыхает в ломкие щепки, и противно дребезжит натянутая до предела паутина. Вытягивает из внутреннего мира все соки, как до этого было с душами в Руконгае.
В подземельях стоит непереносимый вой — с Пустых сдирают маски.
Оно прорывается само — в сумерках, после инспекции Совета Сорока Шести, недовольного ходом экспериментов. Урахара едва успевает выбраться на свежий воздух, сделать пару шагов от ворот лаборатории, и его выворачивает наизнанку. Препарированными пауками, болотной водой, перегноем, чем-то белым и текучим, похожим на жидкую кость.
Бенихиме натягивает нити, вытягивает все соки, выкручивает жилы. И заставляет слепыми от боли глазами смотреть, как паучки с застывающими на мордах масками Пустых цепочкой скрываются в траве.
Бенихиме просыпается — по-настоящему, в шикае, маково-красная, и Урахара, обливающийся холодным потом в душном летнем мареве, еще долго лежит без движения.
Обессилевший.
Понявший, почему до сих пор все попытки слияния сил Пустых и шинигами проваливались.
Все изменения и заигрывания с силой нужно было начинать изнутри — так, как познал силу Бенихиме он сам.

* * *

На грунте Бенихиме просыпается все чаще — слишком низкая плотность духовных частиц, далекой от привычной среды обитания. И паутина, которой она успела оплести весь Готей, болезненно вибрирует в ответ на прикосновения.
Кладки появляются постоянно.
Печать, выбивающая душу из тела. Дети-гомункулы, которые должны были разделить Хогиоку и похоронить его силу в себе. Улучшенные гигаи. Гиконганы. Бюро технологического развития кусает локти от зависти, смотрит жалобно и с затаенным страхом — как его сверстники в Руконгае до того, как стать материалом для занпакто.
Смысл их жизни, любимая работа, для демона Урахары — способ выживания на грунте. Он знает, Бенихиме не хочет власти. Только расширять свою сеть, плести и дальше, опутать каждого. Наблюдать из самого дальнего и темного угла паутины.
Сенкаймон, открываемый без занпакто. Техники запечатывания. Гарганта.
Демон почти не спит, днями удерживает Урахару подле себя, сдавливает в объятиях, и нервная дрожь от ее паучьего тела передается всему внутреннему миру.
Беспокоится о судьбе Хогиоку — их идеальной кладки, еще не решившей, чем она станет.
— Не дай уничтожить его, — Бенихиме впервые заговаривает с ним. И ее шепот отзывается щелканьем тысяч паучьих жвал со всех концов леса.
Она склоняется еще ниже, накрывает узкими и сухими губами губы Урахары, проникает длинным скользким языком в его рот. И вливает свой яд, запечатывая духовную оболочку, сковывая Звон Цепи и Сон Души. Лишая любой силы.
Когда Урахара просыпается за рабочим столом в своей комнате, он уже знает, как решить их проблему с Айзеном без вреда для Хогиоку. Останется только натянуть паутину и дождаться, пока в нее слетятся мошки.
На маково-красное кидо.