Автор: serranef
Бета: FanOldie-kun
Рейтинг:G
Пара или персонажи:Айзен Соуске|Кьёка Суйгецу
Жанр: джен, драма, агнст, десфик
Размер:мини
Краткое содержание:Развитие отношений Айзена и Суйгецу... с самого рождения(с), достижение банкая и, как апофеоз жизненного пути нашего дорогого предателя всея Готея и даже собственного занпакто, события 421-422 глав.
Дисклеймер (то есть отказ от прав): Кубо Титэ
Предупреждение: авторское видение (ООС?), трава, церебральная НЦа и, как следствие, возможность сломать мозг при прочтении. При написании автор точно сломал.
читать дальше
Когда я достиг необходимой силы, чтобы на равных сражаться с Айзеном, то во время битвы мне удалось почувствовать, что в его мече не было ничего, кроме одиночества.
© Ичиго, 422-ая глава
Конец периода Хризалиды
Айзен Соуске.
Что для вас это имя? Имя предателя, которое вы даже брезгуете произносить? На самом же деле ненависть и брезгливость, что вы ощущаете, произнося его, не имеют смысла, так как нельзя ненавидеть то, чего не понимаешь. Вернее - можно, но совершенно глупо, нелогично и бессмысленно. Поверьте мне, вы не понимаете Айзена Соуске, потому что даже я его порой не понимаю.
Меня зовут Кьёка Суйгецу.
Статный мужчина в белых одеждах стоял на возвышенности во внутреннем мире шинигами и смотрел на закат. Могло показаться, что это и есть Айзен Соуске, но нет, это был лишь его занпакто. Спокойный взгляд карих глаз скользил вдоль линии горизонта. Там, вдали, тёмная чужая энергия разрушала саму основу мира, оставляя после себя лишь пустоту.
«Вы же хотели умереть с дырой в груди, капитан Айзен?»
Что ж, Айзен мог выбирать. У Суйгецу выбора не было. С другой стороны, правильнее сказать – сейчас не было. Выбор есть всегда, просто порой сложно проследить за тем моментом, когда его необходимо сделать. Кьёка решил всё для себя непозволительно давно, так что ж теперь удивляться или сожалеть? Нет причин ни для того, ни для другого.
Занпакто холодно окинул взглядом мир, неумолимо поглощаемый силой Хогиоку, и направился к развалинам своего личного Лас Ночес. Там находилась его любимая терраса. Именно на ней, сидя за своим изразцовым белым столом, он и хотел встретить смерть.
Разрушенная копия Лас Ночес, белые одежды, идеально уложенные волосы… можно было подумать, что внутренний мир Соуске - искажённое отражение внешнего, но на самом деле…
Суйгецу усмехнулся.
Всё было не так.
***
Кьёка Суйгецу – сильнейший иллюзорный занпакто. Он отражает реальность, заставляя вас поверить в увиденное. Суйгецу не создаёт ничего нового, только отражает – запомните это. Равно как и не рождается занпакто из пустоты. Хозяин меча, так или иначе, носит в своей душе часть сущности занпакто.
Айзен Соуске всегда был зеркалом, хотя многие этого не замечали. Окружающие всю жизнь видели в нём то, что хотели, словно смотрелись в мутное зеркало. Такое отражает нечётко, все недостатки внешности сглаживаются, и смотрящий видит свой идеальный образ. Из этого качества Соуске и родился его занпакто.
***
Кьёка повесил плащ на спинку стула, неторопливо сел и взглянул на стол. Шахматная доска лежала ровно посередине. Редкие по красоте и изяществу исполнения фигуры красовались на её поверхности.
«Если выиграешь – получишь всё.»
«А если проиграю?»
Суйгецу не притронулся ни к одной из них.
«Правила просты. Каждая фигура обладает особенной реяцу. Смотри внимательно, Айзен Соуске. Неважно, играешь ты белыми или чёрным, важно лишь то, настолько ты чувствуешь свои фигуры. Их общий фон реяцу практически идентичен. Чтобы сдвинуть фигуру, ты должен различить тонкие колебания энергии и подчинить их. Однако против тебя буду играть не только я, но и время. Партия считается проигранной, если ты не сможешь сдвинуть фигуру за отведённое время или же потеряешь короля. Выбирай цвет, лейтенант пятого отряда.»
Эти фигуры, как и весь мир вокруг, умирали, и Кьёка не хотел лишний раз тревожить их прикосновениями, лишь воспоминаниями.
«Чёрные, не так ли? Теперь они принадлежат тебе. Можешь приходить сюда в любое время и тренироваться управлять ими. Мы начнём играть, когда ты будешь готов.»
«Одно условие, Кьёка Суйгецу. За каждую потерянную фигуру ты будешь отвечать на мой вопрос.»
«Принимаю. Но ты, в свою очередь, за каждую потерянную фигуру будешь выполнять то, что я скажу.»
«Принимаю.»
А ведь когда-то… столетия назад…
Суйгецу прикрыл глаза, окунаясь в омут памяти.
Детство
Её кимоно всегда было цвета чайной розы. Её движения – плавными и размеренными. Она брала горсть чая из чаши и пересыпала в небольшую пиалу. Её звали Кьёка Суйгецу.
А его звали Айзен Соуске. Мальчишка сидел рядом на татами и наблюдал за тем, как женщина поднимает пиалу, подносит её к лицу и ловит аромат листьев садовой сливы, а затем элегантным движением снимает чайник с огня и высыпает в него неровные лепестки. Запястье женщины оголилось на доли секунды, и Соуске отвёл глаза. Он боялся эту женщину из своих снов, но более всего он боялся смотреть в её спокойные серые глаза. Она была строга, но в её присутствии Соуске ощущал себя в безопасности. Подобные сны позволяли ему отдохнуть от реальности, но в то же время их атмосфера не всегда была спокойной.
- Ты должен смотреть на меня, - почти ласково сказала Суйгецу, поднимая голову Айзена за подбородок. – Всегда, Соуске. Только на меня. Запомни это.
- Но вы – мой сон, а значит – порождение моего воображения. Если всегда смотреть лишь на вас, то это равносильно самолюбованию.
- Справедливые слова… - довольно улыбнулась Суйгецу, – …были бы, если бы я действительно была твоим воображением. Но это не так.
Женщина разлила заварившийся чай по кружкам и вложила одну из них в руки мальчика.
- Вы мне снитесь, но не я вами управляю? – после секундного молчания уточнил он.
- И да, и нет, - она вдохнула аромат душистого напитка. - Ты слишком юн, чтобы понять и принять мою суть. И задаёшь вопросы, время которых ещё не пришло, Соуске.
- Тогда я задам их позже, - согласился Айзен, зная, что спорить с этой женщиной бесполезно. Да и совершенно не хотелось. Кем бы она ни была, в этом уголке его снов всегда пахло чаем, пряностями и летней свежестью из окна. А ещё здесь было тепло и хотелось прикоснуться к той, что называла себя Кьёкой. Ещё больше хотелось, чтобы она сама обняла, хоть раз. Но Суйгецу не считала это необходимым - так ему казалось.
- Умно, - кивнула она.
- Вы позволите мне спросить? – всё же рискнул Айзен.
Она улыбнулась. Соуске посмотрел на набор шахмат, стоявший на полке. Они были причудливыми, эти шахматы, и притягивали к себе взгляд. Хотелось до них дотронуться, но почему – он не понимал. Суйгецу поймала направление его взгляда.
- Их время также ещё не пришло.
- Вы не позволите даже посмотреть? – на лице мальчика отразилось разочарование.
- Даже, - Кьёка сделала глоток, отставила чашку в сторону и пристально посмотрела на юного хозяина. – Твои глаза не увидят того, что необходимо.
- Я не понимаю, - немного устало поизнёс Соуске.
- Всему своё время…
- И когда оно наконец наступит? – не выдержал Айзен. Чёлка упала на глаза мальчика, загоревшиеся отчаянным азартом, и он почти улыбнулся, только улыбка вышла натянутой. Кьёка снисходительно кивнула.
- Когда твой разум, Соуске, - она поднесла ладонь ко лбу Айзена, – и твоё сердце, - изящная рука легла на грудь мальчика, - будут говорить на одном языке. Сейчас они не слышат и не понимают друг друга. Оба шепчут тебе свои желания и, отвлекаясь на это, ты не замечаешь того, что происходит вокруг тебя. У них совершенно разные желания, и ты злишься на себя за то, что не можешь сделать правильный выбор. Злость ослепляет. Если показать слепому картину, разве он сможет насладиться всей её красотой? Нет, он сможет лишь коснуться, обвести ладонями её контур, но сути ему не постичь никогда. Ты ведь не хочешь видеть лишь внешнее?
Губы Соуске дрогнули в понимающей усмешке – его вновь оставят ни с чем.
- Нет.
- Сейчас ты приходишь сюда отдыхать, - она внезапно коснулась его щеки, проведя по ней кончиками пальцев, и Айзен удивлённо посмотрел на Суйгецу. – Но так будет не всегда. Наслаждайся, пока ещё можно. И допей чай.
Мальчик смутно улыбнулся, едва заметно прижался к её руке и сделал глоток. А потом уснул на её коленях, чувствуя, как женщина ласково гладит его мягкие волосы.
***
Кьёка Суйгецу – это отражение желаний. Ты видишь его таким, каким хочешь видеть. Суйгецу примет облик того, в ком или чём ты больше всего нуждаешься. Но могут ли быть у существа, отражающего желания, свои собственные?
Отрочество
Его косоде и хакама всегда были цвета первого снега. Его движения – уверенными и точными. Когда длинные светлые волосы падали на глаза, он небрежным жестом зачёсывал их назад. Его звали Кьёка Суйгецу.
- Ты доволен? – Кьёка презрительно усмехнулся, встряхнул меч, очищая от крови, воткнул его в землю и перешагнул через тело своего шинигами. – Ты просил этого сражения, не я. И ты лежишь сейчас на земле. Теперь поясни мне, с какой целью ты решил скрестить со мной клинки?
Юный Айзен медленно поднял голову. В воздухе пахло… свежестью. В этом проклятом мире всегда пахло свежестью. Или цветами - их аромат порой кружил голову. Когда его занпакто – Кьёка Суйгецу – подходил слишком близко, то вместе с тягучей силой от него веяло весной. Яркий мир, светлый… опасный. Тем более, когда не ты в нём хозяин.
Соуске приподнялся на локтях и лишь изредка возникавшие на скулах желваки выдавали испытываемую им боль.
- Я должен был проверить себя, - максимально спокойно произнёс он.
- Ты ещё почти мальчишка. Проверить себя? Хорошо, только уточни – свою силу ты хотел испытать или свою глупость?
- Суйгецу, - Соуске прикрыл глаза, давая понять, что сдаётся. – Тогда в чём дело? Все шинигами повышают свой уровень владения занпакто, тренируясь во внутреннем мире. Почему ты полагаешь, что нам этого не нужно?
- Потому что сейчас ты никто против меня, и это очевидно.
- Но разве ты не должен помогать мне стать сильнее? – усмехнулся Соуске.
Суйгецу только разочарованно улыбнулся, подходя ближе.
- Нет, - мягко ответил он. – Тебе никто ничего не должен, Айзен Соуске, а помощи просят лишь слабые духом. Помогая ближнему своему, помни о том, что твой вклад в его развитие должен быть в разы ниже его собственного, иначе он не приобретёт необходимый опыт, а значит - ничему не научится. Жизни - в том числе. Помогая ближнему, ты тем самым вредишь ему, - занпакто тонко улыбнулся. - А теперь, если хочешь, - Суйгецу протянул руку, - я помогу тебе.
Соуске молчал, глядя на протянутую ладонь. У него самый странный занпакто из всех, о каких он слышал. А вот о своем Айзен молчал, выдавая лишь крупицы информации.
Айзен боялся.
- Нет, я сам, - шинигами не без труда сел, осматривая свои раны, которые – он точно знал – заживут, когда того захочет его занпакто. Соуске, как ни досадно, всё ещё не был хозяином своей души, её законами управлял Суйгецу.
- Тогда отдыхай.
- Суйгецу, - молодой шинигами окликнул Кьёку, собиравшегося уйти. – Ты считаешь, что я ещё слишком молод, чтобы понимать то, что понимаешь ты. Это так?
Мужчина снисходительно улыбнулся вместо ответа.
- И всё же я понял, - продолжил Айзен, поднимаясь на ноги, - что ты – никто. Пустышка. Сосуд, - слова звучали холодно, резко и совсем не шли его юношескому голосу. – Ты хранишь мою силу до той поры, пока я сам не смогу ей воспользоваться. Думал, что я не пойму этого, – усмешка. – Кьёка Суйгецу?
Занпакто не без удивления посмотрел на своего шинигами, а затем тихо и почти одобрительно рассмеялся.
- Ты почти прав, Айзен. Ошибка лишь в том, что я не сосуд для твоей силы. Я и есть твоя сила. И сегодняшняя тренировка действительно была проверкой. Тебе было интересно, сможешь ли ты разбить мнимый сосуд и как скоро ты сможешь это сделать, - в один шаг шунпо Суйгецу оказался перед лицом Айзена. Тон занпакто стал куда серьёзнее. – Никогда, Соуске. Ты – такое же зеркало, как и я. Так отрази мою силу, научись это делать. Я не собираюсь, как остальные занпакто, чем-то делиться с тобой. Учись отражать.
- Как скажешь, - неожиданно покорно произнёс шинигами. Суйгецу изучающе посмотрел ему в лицо – тщетно, юнец успел скрыться за маской спокойствия и спрятать свои мысли. Кьёка наклонился к самому уху хозяина. Аромат цветов. Мощь реяцу. Айзен невольно закрыл глаза.
- Выиграешь – получишь всё, - шепнул занпакто. – Не забывай об этом.
И Кьёка исчез, посчитав, что Айзена можно оставить. Нет, он не стал заживлять его раны – пусть помнит.
Соуске бездумно улыбнулся, когда возле него появились проклятые шахматы. Всё же, у него самый странный занпакто. Гордый, сильный и самоуверенный.
- Зеркала тоже бьются, Кьёка Суйгецу, - усмехнулся юный шинигами, расставляя фигуры.
***
Суйгецу сделал ход ладьёй, убирая с доски вражеского коня. Сегодня он пригласил Айзена в свою обитель. Белые стены дворца Кьёки образовывали немыслимый лабиринт. Лейтенант не смог бы сам найти выход – он отчего-то ещё не чувствовал внутреннего мира настолько хорошо. Шахматы, однако, уже подчинялись его воле куда лучше, но речи о том, чтобы обыграть Суйгецу, ещё не шло. Айзен выбивался из сил раньше, чем заканчивалась партия, да и расклад бывал явно не в его пользу. Управление фигурами порой выматывало больше, чем сутки тренировок с капитаном Хирако.
- На сегодня всё, не так ли? – заботливо спросил Суйгецу, подпиравший подбородок двумя пальцами. – Я не чувствую в тебе силы сделать следующий ход.
Айзен прикрыл глаза, попробовав собрать последние капли реяцу, но не смог различить энергетику ферзя и второго коня – фигуры остались недвижимы. Усталая улыбка.
- Да.
- Хорошо, - Кьёка встал, подошёл к краю террасы и облокотился на перила. Над полем дикого шиповника, вставал рассвет. – Тогда давай поговорим о том, что занимает твои мысли.
- Мои мысли?
- Ты слышал, что я сказал.
Айзен сделал глоток чая, любезно приготовленного Кьёкой, и посмотрел вдаль.
- Я хочу понять, что движет этим миром. Ты… позволишь задать тебе вопросы, несмотря на то, что я проиграл?
- Да.
- Наше существование бессмысленно, - мягко произнёс лейтенант. – Вечная жизнь шинигами – это служение самому явлению «Жизнь». Мы существуем для того, чтобы поддерживать целостность мироздания, но почему мы должны быть согласны с отведённой нам ролью винтиков в этой системе? Мы слуги, Суйгецу. Не боги, нет – слуги. И в первую очередь мы служим живым людям: шинигами поддерживают баланс душ, чтобы они каждый раз возвращались в Генсей. Но скажи мне, разве мы должны мириться с ролью слуг? Существование длиной в вечность – разве это правильно? – Айзен внимательно посмотрел в глаза занпакто. – И самый главный вопрос: почему же тогда все так легко с этим смирились?
Кьёка помолчал пару секунд и по-доброму улыбнулся, как улыбаются глупому ребёнку. Айзена более чем бесила вот эта вот его манера улыбаться, поэтому он раз за разом просто отражал её.
- Для себя ты уже нашёл ответ на этот вопрос. Каков же он?
- Все боятся изменить уклад Мироздания.
- Верно. Но почему?
- Это возможно лишь при одном условии: существующий должен их устраивать. Пока вещь устраивает, её не станут выкидывать.
- Верно, - вновь кивнул Суйгецу. – Найди мне причину, которая удовлетворяет этому условию.
- Их что-то держит, - Соуске склонил голову. – Сила привычки или же привязанности. Они боятся что-то менять, потому что боятся потерять, а всё, что вызывает страх – это слабость.
- Вот как, - занпакто улыбнулся уголками губ. – А теперь ответь мне на один вопрос: почему же ты не боишься говорить и думать о подобном?
- Потому что, - Айзен усмехнулся, но взгляда не отвёл, - мне нечего терять, нечем дорожить и некем восхищаться. Законами? Они устарели. Окружающими? Восхищение ослепляет. Я свободен от слабостей, Кьёка, поэтому я презираю тех, кто осознанно делает себя слабым.
- Вот как, - Суйгецу рассеянно повертел в руках черного короля. – Верно ли я понял, что отсутствие слабостей ты не считаешь слабостью?
- Нет. С чего бы?
- Что ж, ясно, - интонация говорила о том, что тема закрыта. Суйгецу едва заметно вздохнул. – Расскажи мне о Хирако Шинджи.
Король снова занял место на доске.
- Капитан Хирако, - Соуске небрежным жестом снял очки, - умён, и что самое важное – мудр. Но мудрость его и погубит. Прожив бесчисленное количество лет, капитан стал относиться к жизни слишком фаталистично. Ты… чувствовал, чем наполнен его меч, верно?
- Тоской, - ответил занпакто.
- Да, - взгляд Айзена стал острым и холодным. – Тоской. Он менял множество жизней, но ни в одной из них так и не был счастлив. Поняв, что обречён вечно искать его и не находить, он научился жить настоящим, не думая о будущем. Счастье капитана подобно бабочке – яркое, но недолговечное. В остальное же время и Саканаде, и его любимая музыка наполнены тоской. Капитан смертельно устал жить, Суйгецу, - усмешка над иронией фразы. – Он человек эмоций, и это существование его убивает. Если снять с капитана маски, ты увидишь потерявшегося во множестве вариантов жизни шинигами.
- Не лги мне, Соуске, - вдруг произнёс Кьёка. – Не это тревожит тебя больше всего.
- Не это, - холодная улыбка стала ещё тоньше. – Капитан слишком открыт. Он как пергамент в общественном секторе публичной библиотеки. Даже скрыть свою натуру не пытается, словно считает нормальным круглосуточный душевный стриптиз. Всякий, кто умеет видеть, прочтёт его насквозь.
- Увидел в нём свою полную противоположность? Такая открытость страшит тебя…мой шинигами? – Суйгецу за шаг шунпо оказался возле стола и склонился над Айзеном, ожидая ответа.
- Скорее вызывает возмущение.
- Лжёшь. Не лги мне больше, - мягко, да так, что мурашки прошлись по коже Соуске, произнёс занпакто.
Айзен впервые за всё время отвёл взгляд.
- Открытая душа вызывает желание коснуться её…
- Теперь верно, - довольно улыбнулся Суйгецу и сел на прежнее место. – Когда лёд касается пламени, он тает. И это страшит тебя больше всего. И поэтому ты отгородил себя иллюзиями от капитана. Соуске, - как-то тяжело продолжил занпакто, - почему ты так боишься? Пару раз обжёгся, так теперь…
Айзен не дал ему договорить. Шахматные фигуры полетели прочь со стола, вместе с доской. Суйгецу встретился с тяжёлым, но спокойным взглядом шинигами.
- Не лезь в мою душу, - отчётливо проговорил Айзен. Таким он бывал редко, очень редко. Во внешнем мире – никогда.
- А как ты полагаешь, где мы? – лишь грустно усмехнулся Кьёка.
- Не забывайся… занпакто, - Соуске запустил пальцы в собственные волосы. - Ты сильнее меня, но это временно. Как долго ты сможешь быть сильнее меня?
- В твоём мире всё измеряется параметром «сила», не так ли?
- Я устал от твоих слов…
- От своих мыслей ты устал больше.
- Замолчи…, - едва различимый шёпот.
- Прикажи мне.
- Кьёка Суйгецу, - реяцу шинигами взметнулась в пространстве, уплотнила воздух и Айзен направил всё духовное давление на занпакто. – Подчинись мне.
Но Суйгецу только прикрыл глаза, усмехнулся так, словно пару секунд назад выпил настой полыни, и реяцу Айзена рассеялась.
- Глупый мальчишка, - произнёс он. – Я – это ты. Вначале тебе стоит подчинить самого себя. Ритмы твоего сердца и твоей силы различны. Любой без труда остановит твой меч. Катана дрожит в руках, когда дрожит сердце…
- Я ненавижу тебя, Суйгецу, - одними губами проговорил Соуске.
- Ты не можешь ненавидеть самого себя.
- Я научусь…
- И совершишь ошибку.
- Ты прав, - после непродолжительной паузы кивнул Айзен. – Я наполню меч не ненавистью, а уверенностью в том, что я сильнее тебя; уверенностью в том, что это - мой мир, - улыбка вновь коснулась его губ. – Я…
Он не договорил, потому что в следующую секунду отлетел в сторону мешавший стол и два клинка скрестились. Кьёка не ожидал такого напора и уж тем более не ожидал, что Айзену удастся заставить его отступить. На лице занпакто промелькнуло и угасло удивление, а уже через миг белоснежный рукав на его плече окрасился алым. Суйгецу коснулся раны. Кровь. Настоящая. Но…взгляд занпакто внезапно потеплел.
- А что ты будешь делать за пределами своего мира, мальчик? – мягко спросил Кьёка.
- У моего мира не будет пределов – это ты боишься услышать?
- Да, - спокойно ответил занпакто.
- Никто не отнимет у меня уверенности в том, что я прав, - Соуске подошёл ближе, рассматривая яркую панораму внутреннего мира. - Слабые держатся за идеалы прошлого, Кьёка, не я. Победитель не должен думать о том, каков мир, ему следует думать о том, каким он должен быть. Мир меняется, а те, кто не замечают перемен, должны остаться позади. Но можно встать на ещё более высокую ступень - можно стать тем, кто привнесёт эти изменения. Стать Богом.
У Айзен бархатный и глубокий голос. Айзен говорит вещи, за которые могут сжечь на Соукиоку или навечно заточить в Улье. Но Суйгецу лишь молча слушает.
- Слабые тянутся к сильным, и лишь тот, кто действительно не нуждается в поддержке, может замкнуть цепь. Так и рождаются Боги, - карие глаза шинигами смотрели серьёзно. - Я хочу доказать, что это не просто теория, - он склонил голову. - Я докажу, что это закон Мироздания, играя на котором, можно изменить его.
- Вот как, - Кьёка тоже повернулся к террасе, находя в успокоение в созерцании бескрайнего поля, усыпанного красными, как его собственная кровь, цветами шиповника. Через пару секунд он заговорил вновь. – Если ты выбрал для себя этот путь, то помни ещё и о том, что страх – это ветер, тогда как ты - парусник. Без него ты не сдвинешься с места. Без него…, - Суйгецу усмехнулся, смотря вдаль, - ты бы даже не смог коснуться меня.
Молчание.
Знаете, порой секунды тяжёлые, очень. Стекают с циферблата невидимых часов прямо в сердце. По капле.
- Благодарю тебя, Кьёка Суйгецу, - голос Айзена наконец прервал невыносимую тишину.
Занпакто кивнул, жестом позволяя (или приказывая?) уйти. Айзен с победной улыбкой подчинился, оставляя его в одиночестве. И то, какие мысли занимали разум Суйгецу, не касалось уже никого.
Юность
Повзрослевший и окрепший лейтенант пятого отряда ступал по земле внутреннего мира. Мир приветствовал его жёлто-голубыми тонами восхода, но мироощущение Соуске было совсем иным, и на иллюзорном небе заиграли цвета заката. Он сделал первый шаг по полю маков, и цветы тут же увяли, исчезла в лица земли любая растительность, а почва стала сухой и безжизненной.
Сюрреалистическая картина яркого заката в степи на миг ослепила Суйгецу. Занпакто понимающе улыбнулся и появился перед своим шинигами. Багрово-чёрные тучи заалели на горизонте, скрывая солнце – это всё, что Суйгецу мог сделать, потому что он больше не был здесь хозяином.
Айзен знал это, видел это и добивался этого.
А для Кьёки не была секретом причина сегодняшнего визита шинигами.
- Скоро мне предстоит надеть хаори капитана отряда. Мне нужна вся твоя сила, Кьёка Суйгецу. И я готов сразиться за неё.
- Хорошо, - кивнул занпакто, - но ты должен помнить, что не сможешь победить меня силой, потому что я неизменно сильнее тебя.
- Мне не нужно выигрывать сражение, - Айзен снял очки и отбросил в сторону, - достаточно вынудить тебя использовать банкай.
- Да. Это разумно, мой шинигами, но как ты собираешься это сделать? Мне правда интересно.
- Любишь игры, Кьёка? – не без удовольствия улыбнулся лейтенант. – Я надолго запомню твои шахматы. Просчитывать ходы на пару шагов вперёд, дозировать реяцу так, чтобы хватило до конца партии… бесценный опыт. Вчера мы остановились и решили продолжить раунд сегодня, не так ли?
- Так, - негромко согласился Суйгецу, материализуя шахматы. Расположение фигур осталось нетронутым с прошлой ночи.
- Я разгадал тебя, мой занпакто. Смотри, - Айзен вытянул руку, и шахматы развеялись под натиском реяцу. Да, теперь его сила и его сердце действовали сообща. – Ты и не надеялся, что я выиграю, потому что это невозможно, но… можно подчинить этот мир, и самому назначить правила игры. Тогда и только тогда я смогу встать на один уровень с тобой. А теперь поиграем по-взрослому.
Соуске обнажил меч, чьё лезвие отливало багровыми оттенками заката. Суйгецу последовал его примеру. Айзен действительно угадал, чего от него ждали, но сейчас занпакто это не радовало. Кьёка боялся своего хозяина: слишком хорошо он знал этот взгляд. А занпакто, теряющий власть над своим миром, имеет право бояться.
Суйгецу сделал пасс рукой, и огромные зеркала поднялись из начавшей покрываться трещинами земли. В этот же миг занпакто исчез, чтобы возникнуть во всех зеркалах одновременно. Сотни, тысячи, сотни тысяч зеркал.
«Если отбросить всё, и сконцентрироваться на чём-то одном, можно достичь великолепных результатов.»
«Да, Кьёка Суйгецу.»
- Тебе нужно найти меня, - отозвались отражения, внезапно меняясь зеркалами. – Как различить иллюзию и реальность? В этом и есть суть слияния занпакто и шинигами. Ты должен почувствовать меня, как себя самого. Некоторым для этого требуются годы.
Тысячи зеркал звенящим эхом отразили голос Суйгецу.
- Нет, Кьёка, - спокойно произнёс Айзен, идя вперёд по одной из зеркальных аллей. –Доверие, дружба, любовь – всё это хрупкие, как твои зеркала, чувства. Нам с тобой не стоит на них полагаться. Ни сейчас, - он холодно посмотрел в одно из отражений, – ни когда-либо.
- Как же ты собираешься…
-… хрупкие, как и ты сам, - перебил Айзен, продолжая речь. – Ты спрашиваешь, чем отличаются иллюзии от реальности? Я отвечу: реальность слаба, как и живущие в ней люди. Стоит сказать им в лицо правду, и они ломаются. Иллюзиям же всё равно, им плевать на правду, у них нет чувств. Хочешь, я скажу правду о тебе? Впрочем, мне всё равно, хочешь или нет. Ты, Кьёка Суйгецу, растил меня сильным человеком и шинигами. Ты задавал вопросы в надежде на то, что я сам буду находить ответы и формировать свою личность. Ты с самого рождения приучил меня к самостоятельности и самодостаточности. Более того, ты не стал возражать, когда я посчитал чувства ненужными, а человеческие отношения – лишними. «Повзрослеет – изменит своё мнение. А если нет – такое отношение к жизни тоже имеет право на существование. Всего лишь один из вариантов» - думал ты, не так ли? Умно. И каким бы холодным и жестоким по отношению ко мне ты ни казался, все твои действия были пропитаны желанием помочь. Ты любишь меня, Кьёка Суйгецу, и боишься, что однажды я не приду. Ты боишься, что я заберу твою силу и сочту тебя ненужным, оставлю в одиночестве. А что может быть страшнее, чем одиночество в мире, который тебе больше не принадлежит, среди иллюзий, которыми ты пытаешься спастись от одиночества? Ты умён, очень, но это тебя и губит. Будь ты чуть глупее, сам бы поверил в свои иллюзии, а так они приносят лишь боль. Без меня ты – живое умное существо, запертое в пустом мире. Этот страх ты спрятал глубоко в душе. Этот же страх, вынутый сейчас мною на поверхность, сделал тебя слабым. А ведь – как ты сказал мне давно? – меч дрожит в руках, когда дрожит сердце, - Айзен как-то устало сомкнул веки, позволил своей реяцу перетечь в катану и бросил: – Расколись.
Волна духовной силы прошлась по аллеям зеркал, не принося им никакого вреда, но Соуске и не рассчитывал на это.
Иллюзиям всё равно, у них нет чувств.
Лишь одно зеркало треснуло, разлетелось сотнями осколков, и Айзен среагировал мгновенно: спустя секунду его меч пронзил грудь Кьёки, так и стоявшего в кругу из разбитого стекла.
Стоит сказать людям в лицо правду, и они ломаются.
Мир замер. В глазах Кьёки плескалось удивление и боль. Его шинигами смог… смог.
- Кьёка Суйгецу, - прошептал Айзен некогда произнесённые слова, бережно укладывая истекающего кровью занпакто на землю, - подчинись мне.
Но Кьёка молчал, словно упал в омут своих мыслей, и лишь подёрнутый туманной дымкой взгляд выдавал его состояние.
- «Выиграешь – получишь всё», - так ты сказал. Моё дорогое Зеркало, так хорошо зная меня, не ожидал же ты честной битвы? Нет, ты ожидал предательства, просто не хотел сам себе верить. Так чему ты так удивлён?
Взгляд Суйгецу стал более осмысленным. Он коснулся ладонью щеки Айзена, и уже пришла очередь Соуске удивиться. Мягкие прикосновения, бережные… словно Кьёка навсегда хотел запомнить своего шинигами таким или вспоминал прошлое, когда его руки были руками женщины, что касалась юного лица мальчика… а потом тишина раскололась.
- Банкай, - шепнули губы занпакто. – Канзен Кьёханэй.
Айзен и понять не успел, что произошло после. Только вспышка невероятной по силе реяцу ослепила его, заставила отстраниться. Соуске не ожидал подобного – его словно придавило к земле на пару секунд, да так, что он и пошевелиться не мог. А потом всё исчезло так же внезапно, как и появилось.
Суйгецу стоял неподалёку, без тени усталости и каких-либо чувств на лице. Рана исчезла, хотя Айзен не хотел этого. Лейтенант оценивающе посмотрел на занпакто, под ногами которого вдруг стали расцветать белые крокусы. Он мог вновь управлять этим миром? Невозможно. Айзен точно знал, что подобное на данном этапе жизни контролировал лишь он. И он также точно знал, что не позволял ране Кьёки затягиваться. «Канзен Кьёханэй» - так он сказал…
- Полное зеркальное отражение, - пояснил Суйгецу, отведя взгляд в сторону, словно не желал смотреть на своего шинигами. – Когда я говорил, что ты должен будешь отразить, а не забрать мою силу, я имел в виду именно наш банкай. На короткое время, равное потенциалу твоей реяцу, он будет давать возможность получить полную силу и способности противника. Каким бы сильным ни был твой противник, ты сможешь встать на один уровень с ним. И победить, не забывая о своих способностях. Но Канзен Кьёханэй следует использовать лишь в крайних случаях, когда иного выбора нет, потому что… он имеет…, - было видно, что слова стали даваться Кьёке с трудом, - потому что он сжигает реяцу – это цена. И ты теряешь духовную силу на какое-то время, становишься лёгкой добычей.
Суйгецу опустился на колени, перестав удерживать контроль за банкаем.
- Ты должен был дойти до него сам, единожды отразить мою силу и получить её в вечное владение.
- Я предполагал нечто подобное, - Айзен подошёл совсем близко и заставил занпакто смотреть себе в глаза. – «Отражение луны на воде и цветка в зеркале». Шикай заставляет людей видеть то, чего нет. Банкай, соответственно, должен был отражать то, что существует. Я догадывался об этом… с самого начала, - он опустился рядом с Суйгецу. – Теперь же ты будешь служить мне, если не захочешь остаться здесь в одиночестве. Кто бы мог подумать, что мой занпакто окажется таким… чувствительным. И слабым.
Реяцу хозяина оплела занпакто, припечатывая к земле. Кьёка дышал глубоко, глядя на Айзена снизу вверх. А потом губы Соуске коснулись его собственных, оставив невесомый поцелуй. Взгляд глаза в глаза.
«Ты должен смотреть на меня. Всегда, Соуске. Только на меня. Запомни это»
В следующую секунду Айзен произнёс формулу активации банкая.
Конец периода Хризалиды
Но всё это не имело ни малейшего значения сейчас, когда Суйгецу встречал смерть. Он посмотрел в одно из висевших на стене зеркал и губы дрогнули в усмешке - Суйгецу был в облике своего шинигами, но этот образ пришёл сам, потому что подсознательно занпакто понимал - не только его жизнь подходит к концу. А ведь они так и не попрощались.
Ты всегда был и будешь для меня мальчишкой – порывистым, импульсивным и не по годам умным. Твоя сила, Айзен, была огромна… твоей силой был я. Вся твоя жизнь – это отражение моих слов, привычек, даже одежды. Ты зеркало, Соуске, такое же зеркало, как и я. С самого начала я увидел в тебе этот надлом – тебе нечем было заполнить пустоту. И все твои жизненные принципы, мотивы и характер есть не что иное, как попытка спрятаться от одиночества. Ты не мог найти себе равного ни по силе, ни по уму, но если бы ты обратился внутрь своей души чуть позже, я дал бы тебе и то, и другое. Однако ты посчитал меня слабым, посчитал, что моя привязанность к тебе делает меня таким же человеком, как и те, кто тебя окружает. Если бы ты не оставил меня после того, как получил банкай, ты бы понял истинную причину моего одиночества.
Кьёка вздохнул.
Сожалеть нет смысла, и я не сожалею, скорее думаю о том, сколько вариаций жизни прошло мимо нас. Сейчас, за пару минут до конца, у меня, пожалуй, и нет другого занятия. Я бы попрощался, да со своим существованием прощаться глупо, а ты меня не слышишь.
Айзен, сколько раз я говорил тебе – мы одно целое. Когда-то давно, ты уже и не помнишь когда, красивая женщина напоила тебя чаем и ты заснул у неё на коленях во внутреннем мире. И она сделала то, что потом изменило её, что было самой большой ошибкой в её жизни – она забрала из души мальчика одиночество, и опасное чувство просочилось в её душу. Да, она знала, что так сбережёт покой своего хозяина и он никогда не будет испытывать боли. Возможно, когда мальчик вырастет, его опьянит сила и вседозволенность, но ведь только слабые должны бояться того, что их поглотит сила, не так ли?
Я действительно хотел вырастить тебя сильным. Но чем больше смотрел на тебя, тем больше понимал, что самые нежелательные из моих прогнозов оправдаются. Ты вырос хорошим психологом, но, понимая людей, так и не понял самого главного – себя. Мир ложился к твоим ногам на всех этапах жизни, как ты и хотел. Ты даже нашёл себе Страх, который заставлял тебя поддерживать форму, - как я и говорил. Страх в твоей жизни принял облик Ичимару Гина.
Суйгецу встал и подошёл к краю террасы.
Мы уже давно друг друга не слышим, верно? Так давно, что я потерял счёт столетиям. Впрочем, ты действительно во мне не нуждался, а редкие визиты – дань вежливости. Шикай ты мог использовать без меня, а банкай… ты так и не нашёл противника сильнее себя.
Впрочем, нет, нашёл, но сейчас ты уже меня не слышишь, полагаясь лишь на силу Хогиоку и на своё желание победить любой ценой. Да, Соуске, я чувствую в тебе азарт и страх одновременно. Ты хочешь убить мальчишку, ты хочешь доказать себе, что был прав, что нет существа сильнее тебя. «Ни ты, ни я, ни даже сам бог». А я… ведь я чувствовал его занпакто. Мальчик сам стал занпакто. И знаешь, что он испытывает? Ни один из твоих противнков не испытывал подобного… Жалость, Соуске. Ему тебя жаль. А мне – нет.
Холодный взгляд Суйгецу на миг задержался на границе небытия. Энергия Хогиоку почти добралась до дворца.
«Ты должен смотреть на меня. Всегда, Соуске. Только на меня. Запомни это». Если бы ты послушался, то понял бы, что моё одиночество – это твоё чувство, что моё желание не остаться одному – это твоё желание. Понимаешь, Айзен Соуске? Ты опустил в недра своей души Хогиоку, исполняющую желания субстанцию, и сейчас эта сила собирается поглотить меня вместе с твоей душой.
Соуске…
Вся ирония ситуации в том, что Хогиоку исполняет все желания твоего сердца, а самое сокровенное твоё желание хранится во мне. Ты не осознаёшь этого, иначе бы не отдал себя во власть Хогиоку. И я ничего не могу поделать, никогда не мог. Я всегда хотел, чтобы ты был обычным шинигами, чтобы ты приходил ко мне просто потому, что хочется, а не по необходимости. Более того, со временем я стал воплощением твоих желаний о нормальной жизни… и сейчас, в момент моей смерти… Хогиоку исполнит их.
Кьёка устало закрыл глаза, чувствуя, как рушатся стены.
Ты потеряешь свою сущность шинигами, потому что лишишься внутреннего мира. Ты потеряешь меня. Но главное – ты потеряешь силу. Полагаю, в первые минуты ты решишь, что Хогиоку уничтожило твой занпакто, подняв тебя тем самым на новый уровень Бытия. Вот только успеешь ли ты осознать ошибку до того, как всё кончится?
Свою ошибку, совершенную в самом начале нашей жизни, я осознал. Простишь ли ты меня, Айзен Соуске?
Я ведь давно простил тебя за всё.
За всех.
Смешной импульсивный мальчик, желавший изменить Мироздание всем назло.
Мальчик, так и не осознавший, что за желанием доказать всему миру и самому себе свою силу скрывалось желание вызвать эмоции людей, которых ты презирал.
"Лишь заглянув в лицо своим слабостям можно стать сильнее. В какой-то момент придёт понимание того, что сердце больше не даёт слабину и бьётся ровно. Если научиться управлять своим сердцем, чужие подчинятся без боя", - так ты сказал мне перед битвой. Почему же сейчас я чувствую твою ярость, боль и отчаяние?
"Лишь заглянув в лицо своим слабостям..."
Ты должен был смотреть на меня. Всегда, Соуске. Только на меня.
Суйгецу отшатнулся от обжигающей силы.
"Нет ничего более далёкого от понимания, чем восхищение и сердца людей, живущих пустыми мечтами... ничего не случится, если однажды всё это расколется на части", - почему-то именно эти твои слова сейчас вертятся в калейдоскопе мыслей. Что ж, мой шинигами, тогда ничего не случится, если твой мир, который и был по сути одной большой мечтой, завёрнутой в оболочку моего духовного тела, сейчас разлетится на части...
И весь внутренний мир Айзена Соуске накрыла сила Хогиоку.
*Канзен Кьёханэй (яп.) - полное (абсолютное) зеркальное отражение. За перевод спасибо aya_me
**В коллаже использованы работы Geni: "Разбитое зеркало" и "Цветок"