[Диспойна]

Название:---
Автор:  крик в небо aka vieria112
Бета:--
Гамма:  JaneJeevas
Рейтинг:PG
Пара или персонажи:Соде но Шираюки/Рукия,
Жанр:юри, поверхностный romance
Размер:мини; ~ 1500 слов.
Краткое содержание:---
Дисклеймер (то есть отказ от прав): Кубо Титэ
Предупреждение: ООС



Маленькая руконгайка еще нескоро заглянет к себе в душу. И до их встречи годы и буйство жизни, от которого она бы с радостью укрыла ее снежным покрывалом. Но холодной темной ночью грезится о любом, даже самом истрепанном и рваном покрывале - только не о снежном. Поэтому она с ней, в ней, но поодаль.
Ночью ее Рукии холодно. И в девочке совсем не чувствует тяги к морозам и той кромке инея, уже успевшей добраться до тряпья, в которое кутаются маленькие волчата. В стае все держатся вместе, поэтому и ночлег у них один на всех. И хоть все они равны, но это никогда не мешало единственной девчонке в компании заботить о других чуть больше, чем о себе. Поэтому спит она с краю, отдавая ветру свое лицо и скрученное в комочек тело. И вздрагивает тоже заботливо, осторожно, боясь лишить кого-то сна этой промерзглой февральской ночью.
За закрытыми веками подсознание плетет яркие нити снов. И они – единственное, над чем она властна. В полуночных грезах снег смешно падает на кончик носа, непривычно раскрасневшиеся щеки и доверчиво подставленные ладони. И это не зимние сны о морозах и наступивших холодах, а белые грезы, вспыхивавшие в сознание такими же светлыми, чистыми хлопьями снега. И лишь в этих грезах можно ненароком прикасаться к ней хороводом белого пуха, такого же мягкого, как и ее ладони.
Иней уже отчетливо заметен в отблесках луны на рваных темных прядях. Но от него не холодно, как и от вороха снежной ваты, ложащейся на острые плечи. Во сне вообще не холодно, а лишь немного щекотно от таких трепетных прикосновений. Снег не умеет цепко хватать за руку, да и хлопать по плечу у него не выходит, поэтому такие прикосновения пока еще непривычны. Но вскоре она привыкнет, и тогда их встреча станет ближе еще на пару шагов.
Утром Рукия встает позже всех. Да и, кажется, просыпаться совсем не собирается, поэтому Ренджи трясет ее за плечо и тут же одергивает руку – холодно. А холод колкий, цепкий, с радостью впивающийся в кончики пальцев. Для мальчишки он чужой. И когда на него смотрит пара заспанных, мутных глаз, с губ срывается лишь невнятное:
- Совсем замерзла?
Не дожидаясь ответа, он хватает подругу за предплечье и усердно растирает ладонями бледную кожу. И пусть она непонимающе хлопает глазами, вырывает руку, а после оба сидят насупившись, зато кожа под его ладонями начинает оттаивать.
Но надолго этого не хватает, и раз за разом начинаешь привыкать, что у темноволосой девчонки извечно холодные руки. Даже в летний зной от бледных ладоней веет тающей прохладой. Их, конечно, можно отогреть, да только бесполезно все это. И если поверить на слово, то ей совсем не холодно. Только вот рядом с ней порой бывает прохладно. И холод тот чужой, неприятный, отталкивающий, будто и вовсе не ее.
А она просто боится за Рукию, поэтому всегда рядом. Прохладой, извечной зимой, которая не страшна ее девочке – снег умеет быть теплым, снег тоже умеет любить.
Рукия и сама начинает привыкать к первым холодам, поющим снежными метелями, в ней. Нет, ей, правда, не холодно, только очень светло, белоснежно и совсем немного одиноко. Ведь среди всего искрящегося на негреющем солнце снега она одна. И к ней не подойти, не докричаться, не дотронуться рукой – вьюга укутывает, отдаляет, забирает.
Зима всегда не желает делиться с другими. Она отнимает все цвета и прячет под снежным покрывалом. В ней нет ничего, кроме извечного монохрома. Поэтому и в душе руконгайки все так же однотонно, и только темно-синие глаза врываются в идеально-белый мир.
И яркий внешний мир ничего не меняет. Даже когда бушует весна и лето, разливается палитрой цветов осень, а зима освещена вереницей огней, она одна. В толпе или без нее, все так же укрыта снежной пылью, осевшей на кожу. Может из-за этого она стала бледней. И никакое солнце не придает живости оставшемуся в вечной зиме телу. Поэтому порой рядом с ней холодно. Порой рядом с ней неуютно. Порой рядом с ней страшно. Страшно от того, что замерзнешь или ты, или она.
А сны не прекращаются никогда. Ночь за ночью они с ней, и в них нет той первой робости. Они все ближе. И, просыпаясь в поместье, Рукия ощущает холод. Не чужой, не далекий, но все же холод, плетущий свою паутину из инея где-то под кожей.
У холода есть пальцы. Длинные, тонкие, с кожей изо льда, через который несложно разглядеть снежинки. По ладоням скользит витиеватый узор, и в нем заметна каждая крупинка снега. У холода есть руки, сокрытые под широкими рукавами. И ведь холод – это не он. Холод – она. Прекрасная, величественная, немного божественная. У белоснежного кимоно те самые широкие рукава, и скрывает оно под собой тело, что испещрено зимним узором. И у холода есть имя, которым зовется та, чья красота ослепляет Рукию.
Она приходит к ней во сне сквозь вьюгу, оплетающую уже их обеих. В том самом светлом кимоно, которому не дано сравниться с белоснежной кожей, что сокрыта под ним.
«Принцесса.. Королева.. Богиня!» - срывается череда мыслей, перебивая друг друга.
Пред ней хочется пасть на колени, но шинигами и так слишком мала. И это не страх – это немое восхищение, поэтому в тишине слышен лишь хрустальный перезвон. Та сотканная из снега и льда принцесса смеется легко, рассыпаясь хрусталем, а после прикасается к ней. В этом нет ни капли робости, словно все не впервые. И Рукия верит, что все уже было, когда под чужой ладонью щека приятно покалывает.
В этот день она засыпает дважды - в своем же сне, когда чужие ладони смыкаются на тонких плечах. Ее обнимают осторожно, бережно, не желая отпускать. А в голове звучит все та же хрустальная песнь.
Рукия знает, что у той, самой снежной, никогда не меняет голос. Смех, песнь или шепот – все одно. Он разливается перезвоном льдинок, что чище хрусталя, за который был сначала принят. И этот голос она слышит чаще всего. Теперь маленькой шинигами не одиноко, ведь снежная принцесса не покидает ее ни ночью, ни днем.
Она часто зовет Рукию по имени. Кратко или нараспев, но им неизменно нравится это. Поэтому знакомое созвучие букв растворяется в искристом, морозном небе, когда дыхание вновь и вновь щекочет кожу. А вот Рукия до сих пор не знает ее имени. Попросту не слышит. Поэтому холод сам приходит к ней, и они вместе ждут, когда станут еще на один шаг ближе.
Она долго собирает ее имя по буквам, читая по губам. У шинигами это выходит, хоть и не сразу. Она хочет узнать, хочет сама произнести это имя. И однажды слышит его. Слышит четко, ясно, у себя за спиной, когда тонкие пальцы так привычно прикасаются к ней. А вместе с ними светлая прядь щекочет плечи.
- Соде но.. – но в тот день она так и не произносит это имя до конца. Все же Рукия слишком маленькая, хрупкая, и так легко наклонившись прикасаться к ее щеке губами. После чуть ниже, задевая уголок рта. Соде но Шираюки еще не целует, а лишь прикасается, чувствует ее слишком ярко, остро. И ее шинигами засыпает, а веки еще долго покрывают влажные прикосновения.
Чем дальше, тем чаще они бывают вместе в своем уютном молчании. Ведь им не о чем говорить – Соде но Шираюки всегда рядом, оберегая ее ото всех. А вокруг слишком много других, чужих. И она каждый день поглощается толпой. Ледяная принцесса знает, что кто-то хочет забрать ее шинигами, поэтому Рукия все холодней и холодней за чередой потерь и собственных морозов, порождаемых глубоко в душе.
В их снегах теперь слишком уютно. В своем мире не бывает иначе, но Шираюки пытается стать еще ближе к своей владелице, крепче сковать ледяными цепями. Она боится отдать ее кому-то, и лишь поэтому всегда рядом.
Но в вечном монохроме все еще есть один лишний цвет – темно-синий, как у ее глаз, который никак не отдаст Рукию целиком, связывая трепещущей ниточкой с тем, другим миром, где нет ледяной принцессы.
И однажды лед треснул. Легко надломился, прерывая ту самую цепь. Он оказался слишком хрупок, и стоило лишь сильнее притянуть к себе Рукия, как их цепь осыпалась колким инеем.
Теряя силы, шинигами теряют ключик в свой мир. И все вернулось на исходную, когда она вновь с ней, в ней, но поодаль. И тогда казалось, что дальше, чем когда-либо.
В том, другом мире слишком ярко. И этого хватило, чтобы всколыхнуть – нет, еще не растопить – все те объятья, оставленные снегом на плечах. Ведь вслед за зимой идет весна с ярким, самым рыжим солнцем.
Когда одеяло пропахло летом, а рядом по подушке разметалось прядями солнце, то о холоде не вспоминают. Рукии уже тепло, но она все еще кутается в ткань, и мерно дышим, уткнувшись носом в чужое плечо. В воздухе сочно пахнет апельсинами, с которыми не так давно пили чай. Ими же веет и от принцессы, только не той, что беснует где-то в душе, а самой солнечной на земле. Она смешно морщится, когда шинигами во сне неловко трется уже щекой о все то же плечо, но не отстраняется, а дальше живет в своих будто бы вечно теплых грезах.
И в Рукии теперь нет вьюги, ведь Соде но Шираюки больше нечего скрывать. Лед не создан для истерик и слез, поэтому беснует тихо, молча, как умеет только она. И видит, как теряет ту, что всю свою вечную зиму берегла, укрывала холодами и утешала морозами. Она видела и то, как две девушки долго разговаривали, запивая смех чаем, в доме Орихиме, и то, что у Иуноэ больше нет лежачих мест, поэтому они делят одну кровать на двоих, и то как веет теплом от них.
Но все же лед умеет ждать. Весна не вечна, как лето и осень. И даже если это не так, то ей больше не во что верить. У занпакто не бывает иной участи. И она впервые просто боится потерять ее, поэтому, как обычно, всегда рядом, но не требуя больше ничего. И когда Рукии снится ее извечная зима, Соде но Шираюки знает, что дождется ее, свою маленькую шинигами.

@темы: Фанфик, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, Фемслеш (юри), PG

---

АВТОР: kataramae

[~ Sode no Shirayuki ~]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Хёриммару|Hyourinmaru, deviantart_kataramae

---

АВТОР: jessally

[~ Sode no Shirayuki ~]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, deviantart_jessally

---

АВТОР: sweetandcuteallinone

[~ Sode no Shirayuki ~]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Дзабимару|Zabimaru, deviantart_sweetandcuteallinone

---

АВТОР: v-s-m

[~ Sode no Shirayuki ~]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, Хёриммару|Hyourinmaru, Хайнэко|Haineko, deviantart_v-s-m

---

Отрази меня, если сможешь

[~ Sode no Shirayuki ~]

Название:Отрази меня, если сможешь
Автор:  serranef
Бета: FanOldie-kun
Рейтинг:G
Пара или персонажи:Айзен Соуске|Кьёка Суйгецу
Жанр: джен, драма, агнст, десфик
Размер:мини
Краткое содержание:Развитие отношений Айзена и Суйгецу... с самого рождения(с), достижение банкая и, как апофеоз жизненного пути нашего дорогого предателя всея Готея и даже собственного занпакто, события 421-422 глав.
Дисклеймер (то есть отказ от прав): Кубо Титэ
Предупреждение: авторское видение (ООС?), трава, церебральная НЦа и, как следствие, возможность сломать мозг при прочтении. При написании автор точно сломал.

Когда я достиг необходимой силы, чтобы на равных сражаться с Айзеном, то во время битвы мне удалось почувствовать, что в его мече не было ничего, кроме одиночества.

© Ичиго, 422-ая глава

Конец периода Хризалиды

Айзен Соуске.
Что для вас это имя? Имя предателя, которое вы даже брезгуете произносить? На самом же деле ненависть и брезгливость, что вы ощущаете, произнося его, не имеют смысла, так как нельзя ненавидеть то, чего не понимаешь. Вернее - можно, но совершенно глупо, нелогично и бессмысленно. Поверьте мне, вы не понимаете Айзена Соуске, потому что даже я его порой не понимаю.
Меня зовут Кьёка Суйгецу.

Статный мужчина в белых одеждах стоял на возвышенности во внутреннем мире шинигами и смотрел на закат. Могло показаться, что это и есть Айзен Соуске, но нет, это был лишь его занпакто. Спокойный взгляд карих глаз скользил вдоль линии горизонта. Там, вдали, тёмная чужая энергия разрушала саму основу мира, оставляя после себя лишь пустоту.
«Вы же хотели умереть с дырой в груди, капитан Айзен?»
Что ж, Айзен мог выбирать. У Суйгецу выбора не было. С другой стороны, правильнее сказать – сейчас не было. Выбор есть всегда, просто порой сложно проследить за тем моментом, когда его необходимо сделать. Кьёка решил всё для себя непозволительно давно, так что ж теперь удивляться или сожалеть? Нет причин ни для того, ни для другого.
Занпакто холодно окинул взглядом мир, неумолимо поглощаемый силой Хогиоку, и направился к развалинам своего личного Лас Ночес. Там находилась его любимая терраса. Именно на ней, сидя за своим изразцовым белым столом, он и хотел встретить смерть.
Разрушенная копия Лас Ночес, белые одежды, идеально уложенные волосы… можно было подумать, что внутренний мир Соуске - искажённое отражение внешнего, но на самом деле…
Суйгецу усмехнулся.
Всё было не так.

***

Кьёка Суйгецу – сильнейший иллюзорный занпакто. Он отражает реальность, заставляя вас поверить в увиденное. Суйгецу не создаёт ничего нового, только отражает – запомните это. Равно как и не рождается занпакто из пустоты. Хозяин меча, так или иначе, носит в своей душе часть сущности занпакто.
Айзен Соуске всегда был зеркалом, хотя многие этого не замечали. Окружающие всю жизнь видели в нём то, что хотели, словно смотрелись в мутное зеркало. Такое отражает нечётко, все недостатки внешности сглаживаются, и смотрящий видит свой идеальный образ. Из этого качества Соуске и родился его занпакто.

***

Кьёка повесил плащ на спинку стула, неторопливо сел и взглянул на стол. Шахматная доска лежала ровно посередине. Редкие по красоте и изяществу исполнения фигуры красовались на её поверхности.
«Если выиграешь – получишь всё.»
«А если проиграю?»
Суйгецу не притронулся ни к одной из них.
«Правила просты. Каждая фигура обладает особенной реяцу. Смотри внимательно, Айзен Соуске. Неважно, играешь ты белыми или чёрным, важно лишь то, настолько ты чувствуешь свои фигуры. Их общий фон реяцу практически идентичен. Чтобы сдвинуть фигуру, ты должен различить тонкие колебания энергии и подчинить их. Однако против тебя буду играть не только я, но и время. Партия считается проигранной, если ты не сможешь сдвинуть фигуру за отведённое время или же потеряешь короля. Выбирай цвет, лейтенант пятого отряда.»
Эти фигуры, как и весь мир вокруг, умирали, и Кьёка не хотел лишний раз тревожить их прикосновениями, лишь воспоминаниями.
«Чёрные, не так ли? Теперь они принадлежат тебе. Можешь приходить сюда в любое время и тренироваться управлять ими. Мы начнём играть, когда ты будешь готов.»
«Одно условие, Кьёка Суйгецу. За каждую потерянную фигуру ты будешь отвечать на мой вопрос.»
«Принимаю. Но ты, в свою очередь, за каждую потерянную фигуру будешь выполнять то, что я скажу.»
«Принимаю.»
А ведь когда-то… столетия назад…
Суйгецу прикрыл глаза, окунаясь в омут памяти.

Детство

Её кимоно всегда было цвета чайной розы. Её движения – плавными и размеренными. Она брала горсть чая из чаши и пересыпала в небольшую пиалу. Её звали Кьёка Суйгецу.

А его звали Айзен Соуске. Мальчишка сидел рядом на татами и наблюдал за тем, как женщина поднимает пиалу, подносит её к лицу и ловит аромат листьев садовой сливы, а затем элегантным движением снимает чайник с огня и высыпает в него неровные лепестки. Запястье женщины оголилось на доли секунды, и Соуске отвёл глаза. Он боялся эту женщину из своих снов, но более всего он боялся смотреть в её спокойные серые глаза. Она была строга, но в её присутствии Соуске ощущал себя в безопасности. Подобные сны позволяли ему отдохнуть от реальности, но в то же время их атмосфера не всегда была спокойной.
- Ты должен смотреть на меня, - почти ласково сказала Суйгецу, поднимая голову Айзена за подбородок. – Всегда, Соуске. Только на меня. Запомни это.
- Но вы – мой сон, а значит – порождение моего воображения. Если всегда смотреть лишь на вас, то это равносильно самолюбованию.
- Справедливые слова… - довольно улыбнулась Суйгецу, – …были бы, если бы я действительно была твоим воображением. Но это не так.
Женщина разлила заварившийся чай по кружкам и вложила одну из них в руки мальчика.
- Вы мне снитесь, но не я вами управляю? – после секундного молчания уточнил он.
- И да, и нет, - она вдохнула аромат душистого напитка. - Ты слишком юн, чтобы понять и принять мою суть. И задаёшь вопросы, время которых ещё не пришло, Соуске.
- Тогда я задам их позже, - согласился Айзен, зная, что спорить с этой женщиной бесполезно. Да и совершенно не хотелось. Кем бы она ни была, в этом уголке его снов всегда пахло чаем, пряностями и летней свежестью из окна. А ещё здесь было тепло и хотелось прикоснуться к той, что называла себя Кьёкой. Ещё больше хотелось, чтобы она сама обняла, хоть раз. Но Суйгецу не считала это необходимым - так ему казалось.
- Умно, - кивнула она.
- Вы позволите мне спросить? – всё же рискнул Айзен.
Она улыбнулась. Соуске посмотрел на набор шахмат, стоявший на полке. Они были причудливыми, эти шахматы, и притягивали к себе взгляд. Хотелось до них дотронуться, но почему – он не понимал. Суйгецу поймала направление его взгляда.
- Их время также ещё не пришло.
- Вы не позволите даже посмотреть? – на лице мальчика отразилось разочарование.
- Даже, - Кьёка сделала глоток, отставила чашку в сторону и пристально посмотрела на юного хозяина. – Твои глаза не увидят того, что необходимо.
- Я не понимаю, - немного устало поизнёс Соуске.
- Всему своё время…
- И когда оно наконец наступит? – не выдержал Айзен. Чёлка упала на глаза мальчика, загоревшиеся отчаянным азартом, и он почти улыбнулся, только улыбка вышла натянутой. Кьёка снисходительно кивнула.
- Когда твой разум, Соуске, - она поднесла ладонь ко лбу Айзена, – и твоё сердце, - изящная рука легла на грудь мальчика, - будут говорить на одном языке. Сейчас они не слышат и не понимают друг друга. Оба шепчут тебе свои желания и, отвлекаясь на это, ты не замечаешь того, что происходит вокруг тебя. У них совершенно разные желания, и ты злишься на себя за то, что не можешь сделать правильный выбор. Злость ослепляет. Если показать слепому картину, разве он сможет насладиться всей её красотой? Нет, он сможет лишь коснуться, обвести ладонями её контур, но сути ему не постичь никогда. Ты ведь не хочешь видеть лишь внешнее?
Губы Соуске дрогнули в понимающей усмешке – его вновь оставят ни с чем.
- Нет.
- Сейчас ты приходишь сюда отдыхать, - она внезапно коснулась его щеки, проведя по ней кончиками пальцев, и Айзен удивлённо посмотрел на Суйгецу. – Но так будет не всегда. Наслаждайся, пока ещё можно. И допей чай.
Мальчик смутно улыбнулся, едва заметно прижался к её руке и сделал глоток. А потом уснул на её коленях, чувствуя, как женщина ласково гладит его мягкие волосы.

***

Кьёка Суйгецу – это отражение желаний. Ты видишь его таким, каким хочешь видеть. Суйгецу примет облик того, в ком или чём ты больше всего нуждаешься. Но могут ли быть у существа, отражающего желания, свои собственные?

Отрочество

Его косоде и хакама всегда были цвета первого снега. Его движения – уверенными и точными. Когда длинные светлые волосы падали на глаза, он небрежным жестом зачёсывал их назад. Его звали Кьёка Суйгецу.

- Ты доволен? – Кьёка презрительно усмехнулся, встряхнул меч, очищая от крови, воткнул его в землю и перешагнул через тело своего шинигами. – Ты просил этого сражения, не я. И ты лежишь сейчас на земле. Теперь поясни мне, с какой целью ты решил скрестить со мной клинки?
Юный Айзен медленно поднял голову. В воздухе пахло… свежестью. В этом проклятом мире всегда пахло свежестью. Или цветами - их аромат порой кружил голову. Когда его занпакто – Кьёка Суйгецу – подходил слишком близко, то вместе с тягучей силой от него веяло весной. Яркий мир, светлый… опасный. Тем более, когда не ты в нём хозяин.
Соуске приподнялся на локтях и лишь изредка возникавшие на скулах желваки выдавали испытываемую им боль.
- Я должен был проверить себя, - максимально спокойно произнёс он.
- Ты ещё почти мальчишка. Проверить себя? Хорошо, только уточни – свою силу ты хотел испытать или свою глупость?
- Суйгецу, - Соуске прикрыл глаза, давая понять, что сдаётся. – Тогда в чём дело? Все шинигами повышают свой уровень владения занпакто, тренируясь во внутреннем мире. Почему ты полагаешь, что нам этого не нужно?
- Потому что сейчас ты никто против меня, и это очевидно.
- Но разве ты не должен помогать мне стать сильнее? – усмехнулся Соуске.
Суйгецу только разочарованно улыбнулся, подходя ближе.
- Нет, - мягко ответил он. – Тебе никто ничего не должен, Айзен Соуске, а помощи просят лишь слабые духом. Помогая ближнему своему, помни о том, что твой вклад в его развитие должен быть в разы ниже его собственного, иначе он не приобретёт необходимый опыт, а значит - ничему не научится. Жизни - в том числе. Помогая ближнему, ты тем самым вредишь ему, - занпакто тонко улыбнулся. - А теперь, если хочешь, - Суйгецу протянул руку, - я помогу тебе.
Соуске молчал, глядя на протянутую ладонь. У него самый странный занпакто из всех, о каких он слышал. А вот о своем Айзен молчал, выдавая лишь крупицы информации.
Айзен боялся.
- Нет, я сам, - шинигами не без труда сел, осматривая свои раны, которые – он точно знал – заживут, когда того захочет его занпакто. Соуске, как ни досадно, всё ещё не был хозяином своей души, её законами управлял Суйгецу.
- Тогда отдыхай.
- Суйгецу, - молодой шинигами окликнул Кьёку, собиравшегося уйти. – Ты считаешь, что я ещё слишком молод, чтобы понимать то, что понимаешь ты. Это так?
Мужчина снисходительно улыбнулся вместо ответа.
- И всё же я понял, - продолжил Айзен, поднимаясь на ноги, - что ты – никто. Пустышка. Сосуд, - слова звучали холодно, резко и совсем не шли его юношескому голосу. – Ты хранишь мою силу до той поры, пока я сам не смогу ей воспользоваться. Думал, что я не пойму этого, – усмешка. – Кьёка Суйгецу?
Занпакто не без удивления посмотрел на своего шинигами, а затем тихо и почти одобрительно рассмеялся.
- Ты почти прав, Айзен. Ошибка лишь в том, что я не сосуд для твоей силы. Я и есть твоя сила. И сегодняшняя тренировка действительно была проверкой. Тебе было интересно, сможешь ли ты разбить мнимый сосуд и как скоро ты сможешь это сделать, - в один шаг шунпо Суйгецу оказался перед лицом Айзена. Тон занпакто стал куда серьёзнее. – Никогда, Соуске. Ты – такое же зеркало, как и я. Так отрази мою силу, научись это делать. Я не собираюсь, как остальные занпакто, чем-то делиться с тобой. Учись отражать.
- Как скажешь, - неожиданно покорно произнёс шинигами. Суйгецу изучающе посмотрел ему в лицо – тщетно, юнец успел скрыться за маской спокойствия и спрятать свои мысли. Кьёка наклонился к самому уху хозяина. Аромат цветов. Мощь реяцу. Айзен невольно закрыл глаза.
- Выиграешь – получишь всё, - шепнул занпакто. – Не забывай об этом.
И Кьёка исчез, посчитав, что Айзена можно оставить. Нет, он не стал заживлять его раны – пусть помнит.
Соуске бездумно улыбнулся, когда возле него появились проклятые шахматы. Всё же, у него самый странный занпакто. Гордый, сильный и самоуверенный.
- Зеркала тоже бьются, Кьёка Суйгецу, - усмехнулся юный шинигами, расставляя фигуры.

***

Суйгецу сделал ход ладьёй, убирая с доски вражеского коня. Сегодня он пригласил Айзена в свою обитель. Белые стены дворца Кьёки образовывали немыслимый лабиринт. Лейтенант не смог бы сам найти выход – он отчего-то ещё не чувствовал внутреннего мира настолько хорошо. Шахматы, однако, уже подчинялись его воле куда лучше, но речи о том, чтобы обыграть Суйгецу, ещё не шло. Айзен выбивался из сил раньше, чем заканчивалась партия, да и расклад бывал явно не в его пользу. Управление фигурами порой выматывало больше, чем сутки тренировок с капитаном Хирако.
- На сегодня всё, не так ли? – заботливо спросил Суйгецу, подпиравший подбородок двумя пальцами. – Я не чувствую в тебе силы сделать следующий ход.
Айзен прикрыл глаза, попробовав собрать последние капли реяцу, но не смог различить энергетику ферзя и второго коня – фигуры остались недвижимы. Усталая улыбка.
- Да.
- Хорошо, - Кьёка встал, подошёл к краю террасы и облокотился на перила. Над полем дикого шиповника, вставал рассвет. – Тогда давай поговорим о том, что занимает твои мысли.
- Мои мысли?
- Ты слышал, что я сказал.
Айзен сделал глоток чая, любезно приготовленного Кьёкой, и посмотрел вдаль.
- Я хочу понять, что движет этим миром. Ты… позволишь задать тебе вопросы, несмотря на то, что я проиграл?
- Да.
- Наше существование бессмысленно, - мягко произнёс лейтенант. – Вечная жизнь шинигами – это служение самому явлению «Жизнь». Мы существуем для того, чтобы поддерживать целостность мироздания, но почему мы должны быть согласны с отведённой нам ролью винтиков в этой системе? Мы слуги, Суйгецу. Не боги, нет – слуги. И в первую очередь мы служим живым людям: шинигами поддерживают баланс душ, чтобы они каждый раз возвращались в Генсей. Но скажи мне, разве мы должны мириться с ролью слуг? Существование длиной в вечность – разве это правильно? – Айзен внимательно посмотрел в глаза занпакто. – И самый главный вопрос: почему же тогда все так легко с этим смирились?
Кьёка помолчал пару секунд и по-доброму улыбнулся, как улыбаются глупому ребёнку. Айзена более чем бесила вот эта вот его манера улыбаться, поэтому он раз за разом просто отражал её.
- Для себя ты уже нашёл ответ на этот вопрос. Каков же он?
- Все боятся изменить уклад Мироздания.
- Верно. Но почему?
- Это возможно лишь при одном условии: существующий должен их устраивать. Пока вещь устраивает, её не станут выкидывать.
- Верно, - вновь кивнул Суйгецу. – Найди мне причину, которая удовлетворяет этому условию.
- Их что-то держит, - Соуске склонил голову. – Сила привычки или же привязанности. Они боятся что-то менять, потому что боятся потерять, а всё, что вызывает страх – это слабость.
- Вот как, - занпакто улыбнулся уголками губ. – А теперь ответь мне на один вопрос: почему же ты не боишься говорить и думать о подобном?
- Потому что, - Айзен усмехнулся, но взгляда не отвёл, - мне нечего терять, нечем дорожить и некем восхищаться. Законами? Они устарели. Окружающими? Восхищение ослепляет. Я свободен от слабостей, Кьёка, поэтому я презираю тех, кто осознанно делает себя слабым.
- Вот как, - Суйгецу рассеянно повертел в руках черного короля. – Верно ли я понял, что отсутствие слабостей ты не считаешь слабостью?
- Нет. С чего бы?
- Что ж, ясно, - интонация говорила о том, что тема закрыта. Суйгецу едва заметно вздохнул. – Расскажи мне о Хирако Шинджи.
Король снова занял место на доске.
- Капитан Хирако, - Соуске небрежным жестом снял очки, - умён, и что самое важное – мудр. Но мудрость его и погубит. Прожив бесчисленное количество лет, капитан стал относиться к жизни слишком фаталистично. Ты… чувствовал, чем наполнен его меч, верно?
- Тоской, - ответил занпакто.
- Да, - взгляд Айзена стал острым и холодным. – Тоской. Он менял множество жизней, но ни в одной из них так и не был счастлив. Поняв, что обречён вечно искать его и не находить, он научился жить настоящим, не думая о будущем. Счастье капитана подобно бабочке – яркое, но недолговечное. В остальное же время и Саканаде, и его любимая музыка наполнены тоской. Капитан смертельно устал жить, Суйгецу, - усмешка над иронией фразы. – Он человек эмоций, и это существование его убивает. Если снять с капитана маски, ты увидишь потерявшегося во множестве вариантов жизни шинигами.
- Не лги мне, Соуске, - вдруг произнёс Кьёка. – Не это тревожит тебя больше всего.
- Не это, - холодная улыбка стала ещё тоньше. – Капитан слишком открыт. Он как пергамент в общественном секторе публичной библиотеки. Даже скрыть свою натуру не пытается, словно считает нормальным круглосуточный душевный стриптиз. Всякий, кто умеет видеть, прочтёт его насквозь.
- Увидел в нём свою полную противоположность? Такая открытость страшит тебя…мой шинигами? – Суйгецу за шаг шунпо оказался возле стола и склонился над Айзеном, ожидая ответа.
- Скорее вызывает возмущение.
- Лжёшь. Не лги мне больше, - мягко, да так, что мурашки прошлись по коже Соуске, произнёс занпакто.
Айзен впервые за всё время отвёл взгляд.
- Открытая душа вызывает желание коснуться её…
- Теперь верно, - довольно улыбнулся Суйгецу и сел на прежнее место. – Когда лёд касается пламени, он тает. И это страшит тебя больше всего. И поэтому ты отгородил себя иллюзиями от капитана. Соуске, - как-то тяжело продолжил занпакто, - почему ты так боишься? Пару раз обжёгся, так теперь…
Айзен не дал ему договорить. Шахматные фигуры полетели прочь со стола, вместе с доской. Суйгецу встретился с тяжёлым, но спокойным взглядом шинигами.
- Не лезь в мою душу, - отчётливо проговорил Айзен. Таким он бывал редко, очень редко. Во внешнем мире – никогда.
- А как ты полагаешь, где мы? – лишь грустно усмехнулся Кьёка.
- Не забывайся… занпакто, - Соуске запустил пальцы в собственные волосы. - Ты сильнее меня, но это временно. Как долго ты сможешь быть сильнее меня?
- В твоём мире всё измеряется параметром «сила», не так ли?
- Я устал от твоих слов…
- От своих мыслей ты устал больше.
- Замолчи…, - едва различимый шёпот.
- Прикажи мне.
- Кьёка Суйгецу, - реяцу шинигами взметнулась в пространстве, уплотнила воздух и Айзен направил всё духовное давление на занпакто. – Подчинись мне.
Но Суйгецу только прикрыл глаза, усмехнулся так, словно пару секунд назад выпил настой полыни, и реяцу Айзена рассеялась.
- Глупый мальчишка, - произнёс он. – Я – это ты. Вначале тебе стоит подчинить самого себя. Ритмы твоего сердца и твоей силы различны. Любой без труда остановит твой меч. Катана дрожит в руках, когда дрожит сердце…
- Я ненавижу тебя, Суйгецу, - одними губами проговорил Соуске.
- Ты не можешь ненавидеть самого себя.
- Я научусь…
- И совершишь ошибку.
- Ты прав, - после непродолжительной паузы кивнул Айзен. – Я наполню меч не ненавистью, а уверенностью в том, что я сильнее тебя; уверенностью в том, что это - мой мир, - улыбка вновь коснулась его губ. – Я…
Он не договорил, потому что в следующую секунду отлетел в сторону мешавший стол и два клинка скрестились. Кьёка не ожидал такого напора и уж тем более не ожидал, что Айзену удастся заставить его отступить. На лице занпакто промелькнуло и угасло удивление, а уже через миг белоснежный рукав на его плече окрасился алым. Суйгецу коснулся раны. Кровь. Настоящая. Но…взгляд занпакто внезапно потеплел.
- А что ты будешь делать за пределами своего мира, мальчик? – мягко спросил Кьёка.
- У моего мира не будет пределов – это ты боишься услышать?
- Да, - спокойно ответил занпакто.
- Никто не отнимет у меня уверенности в том, что я прав, - Соуске подошёл ближе, рассматривая яркую панораму внутреннего мира. - Слабые держатся за идеалы прошлого, Кьёка, не я. Победитель не должен думать о том, каков мир, ему следует думать о том, каким он должен быть. Мир меняется, а те, кто не замечают перемен, должны остаться позади. Но можно встать на ещё более высокую ступень - можно стать тем, кто привнесёт эти изменения. Стать Богом.
У Айзен бархатный и глубокий голос. Айзен говорит вещи, за которые могут сжечь на Соукиоку или навечно заточить в Улье. Но Суйгецу лишь молча слушает.
- Слабые тянутся к сильным, и лишь тот, кто действительно не нуждается в поддержке, может замкнуть цепь. Так и рождаются Боги, - карие глаза шинигами смотрели серьёзно. - Я хочу доказать, что это не просто теория, - он склонил голову. - Я докажу, что это закон Мироздания, играя на котором, можно изменить его.
- Вот как, - Кьёка тоже повернулся к террасе, находя в успокоение в созерцании бескрайнего поля, усыпанного красными, как его собственная кровь, цветами шиповника. Через пару секунд он заговорил вновь. – Если ты выбрал для себя этот путь, то помни ещё и о том, что страх – это ветер, тогда как ты - парусник. Без него ты не сдвинешься с места. Без него…, - Суйгецу усмехнулся, смотря вдаль, - ты бы даже не смог коснуться меня.
Молчание.
Знаете, порой секунды тяжёлые, очень. Стекают с циферблата невидимых часов прямо в сердце. По капле.
- Благодарю тебя, Кьёка Суйгецу, - голос Айзена наконец прервал невыносимую тишину.
Занпакто кивнул, жестом позволяя (или приказывая?) уйти. Айзен с победной улыбкой подчинился, оставляя его в одиночестве. И то, какие мысли занимали разум Суйгецу, не касалось уже никого.

Юность

Повзрослевший и окрепший лейтенант пятого отряда ступал по земле внутреннего мира. Мир приветствовал его жёлто-голубыми тонами восхода, но мироощущение Соуске было совсем иным, и на иллюзорном небе заиграли цвета заката. Он сделал первый шаг по полю маков, и цветы тут же увяли, исчезла в лица земли любая растительность, а почва стала сухой и безжизненной.
Сюрреалистическая картина яркого заката в степи на миг ослепила Суйгецу. Занпакто понимающе улыбнулся и появился перед своим шинигами. Багрово-чёрные тучи заалели на горизонте, скрывая солнце – это всё, что Суйгецу мог сделать, потому что он больше не был здесь хозяином.
Айзен знал это, видел это и добивался этого.
А для Кьёки не была секретом причина сегодняшнего визита шинигами.
- Скоро мне предстоит надеть хаори капитана отряда. Мне нужна вся твоя сила, Кьёка Суйгецу. И я готов сразиться за неё.
- Хорошо, - кивнул занпакто, - но ты должен помнить, что не сможешь победить меня силой, потому что я неизменно сильнее тебя.
- Мне не нужно выигрывать сражение, - Айзен снял очки и отбросил в сторону, - достаточно вынудить тебя использовать банкай.
- Да. Это разумно, мой шинигами, но как ты собираешься это сделать? Мне правда интересно.
- Любишь игры, Кьёка? – не без удовольствия улыбнулся лейтенант. – Я надолго запомню твои шахматы. Просчитывать ходы на пару шагов вперёд, дозировать реяцу так, чтобы хватило до конца партии… бесценный опыт. Вчера мы остановились и решили продолжить раунд сегодня, не так ли?
- Так, - негромко согласился Суйгецу, материализуя шахматы. Расположение фигур осталось нетронутым с прошлой ночи.
- Я разгадал тебя, мой занпакто. Смотри, - Айзен вытянул руку, и шахматы развеялись под натиском реяцу. Да, теперь его сила и его сердце действовали сообща. – Ты и не надеялся, что я выиграю, потому что это невозможно, но… можно подчинить этот мир, и самому назначить правила игры. Тогда и только тогда я смогу встать на один уровень с тобой. А теперь поиграем по-взрослому.
Соуске обнажил меч, чьё лезвие отливало багровыми оттенками заката. Суйгецу последовал его примеру. Айзен действительно угадал, чего от него ждали, но сейчас занпакто это не радовало. Кьёка боялся своего хозяина: слишком хорошо он знал этот взгляд. А занпакто, теряющий власть над своим миром, имеет право бояться.

Суйгецу сделал пасс рукой, и огромные зеркала поднялись из начавшей покрываться трещинами земли. В этот же миг занпакто исчез, чтобы возникнуть во всех зеркалах одновременно. Сотни, тысячи, сотни тысяч зеркал.
«Если отбросить всё, и сконцентрироваться на чём-то одном, можно достичь великолепных результатов.»
«Да, Кьёка Суйгецу.»
- Тебе нужно найти меня, - отозвались отражения, внезапно меняясь зеркалами. – Как различить иллюзию и реальность? В этом и есть суть слияния занпакто и шинигами. Ты должен почувствовать меня, как себя самого. Некоторым для этого требуются годы.
Тысячи зеркал звенящим эхом отразили голос Суйгецу.
- Нет, Кьёка, - спокойно произнёс Айзен, идя вперёд по одной из зеркальных аллей. –Доверие, дружба, любовь – всё это хрупкие, как твои зеркала, чувства. Нам с тобой не стоит на них полагаться. Ни сейчас, - он холодно посмотрел в одно из отражений, – ни когда-либо.
- Как же ты собираешься…
-… хрупкие, как и ты сам, - перебил Айзен, продолжая речь. – Ты спрашиваешь, чем отличаются иллюзии от реальности? Я отвечу: реальность слаба, как и живущие в ней люди. Стоит сказать им в лицо правду, и они ломаются. Иллюзиям же всё равно, им плевать на правду, у них нет чувств. Хочешь, я скажу правду о тебе? Впрочем, мне всё равно, хочешь или нет. Ты, Кьёка Суйгецу, растил меня сильным человеком и шинигами. Ты задавал вопросы в надежде на то, что я сам буду находить ответы и формировать свою личность. Ты с самого рождения приучил меня к самостоятельности и самодостаточности. Более того, ты не стал возражать, когда я посчитал чувства ненужными, а человеческие отношения – лишними. «Повзрослеет – изменит своё мнение. А если нет – такое отношение к жизни тоже имеет право на существование. Всего лишь один из вариантов» - думал ты, не так ли? Умно. И каким бы холодным и жестоким по отношению ко мне ты ни казался, все твои действия были пропитаны желанием помочь. Ты любишь меня, Кьёка Суйгецу, и боишься, что однажды я не приду. Ты боишься, что я заберу твою силу и сочту тебя ненужным, оставлю в одиночестве. А что может быть страшнее, чем одиночество в мире, который тебе больше не принадлежит, среди иллюзий, которыми ты пытаешься спастись от одиночества? Ты умён, очень, но это тебя и губит. Будь ты чуть глупее, сам бы поверил в свои иллюзии, а так они приносят лишь боль. Без меня ты – живое умное существо, запертое в пустом мире. Этот страх ты спрятал глубоко в душе. Этот же страх, вынутый сейчас мною на поверхность, сделал тебя слабым. А ведь – как ты сказал мне давно? – меч дрожит в руках, когда дрожит сердце, - Айзен как-то устало сомкнул веки, позволил своей реяцу перетечь в катану и бросил: – Расколись.
Волна духовной силы прошлась по аллеям зеркал, не принося им никакого вреда, но Соуске и не рассчитывал на это.
Иллюзиям всё равно, у них нет чувств.
Лишь одно зеркало треснуло, разлетелось сотнями осколков, и Айзен среагировал мгновенно: спустя секунду его меч пронзил грудь Кьёки, так и стоявшего в кругу из разбитого стекла.
Стоит сказать людям в лицо правду, и они ломаются.
Мир замер. В глазах Кьёки плескалось удивление и боль. Его шинигами смог… смог.
- Кьёка Суйгецу, - прошептал Айзен некогда произнесённые слова, бережно укладывая истекающего кровью занпакто на землю, - подчинись мне.
Но Кьёка молчал, словно упал в омут своих мыслей, и лишь подёрнутый туманной дымкой взгляд выдавал его состояние.
- «Выиграешь – получишь всё», - так ты сказал. Моё дорогое Зеркало, так хорошо зная меня, не ожидал же ты честной битвы? Нет, ты ожидал предательства, просто не хотел сам себе верить. Так чему ты так удивлён?
Взгляд Суйгецу стал более осмысленным. Он коснулся ладонью щеки Айзена, и уже пришла очередь Соуске удивиться. Мягкие прикосновения, бережные… словно Кьёка навсегда хотел запомнить своего шинигами таким или вспоминал прошлое, когда его руки были руками женщины, что касалась юного лица мальчика… а потом тишина раскололась.
- Банкай, - шепнули губы занпакто. – Канзен Кьёханэй.
Айзен и понять не успел, что произошло после. Только вспышка невероятной по силе реяцу ослепила его, заставила отстраниться. Соуске не ожидал подобного – его словно придавило к земле на пару секунд, да так, что он и пошевелиться не мог. А потом всё исчезло так же внезапно, как и появилось.
Суйгецу стоял неподалёку, без тени усталости и каких-либо чувств на лице. Рана исчезла, хотя Айзен не хотел этого. Лейтенант оценивающе посмотрел на занпакто, под ногами которого вдруг стали расцветать белые крокусы. Он мог вновь управлять этим миром? Невозможно. Айзен точно знал, что подобное на данном этапе жизни контролировал лишь он. И он также точно знал, что не позволял ране Кьёки затягиваться. «Канзен Кьёханэй» - так он сказал…
- Полное зеркальное отражение, - пояснил Суйгецу, отведя взгляд в сторону, словно не желал смотреть на своего шинигами. – Когда я говорил, что ты должен будешь отразить, а не забрать мою силу, я имел в виду именно наш банкай. На короткое время, равное потенциалу твоей реяцу, он будет давать возможность получить полную силу и способности противника. Каким бы сильным ни был твой противник, ты сможешь встать на один уровень с ним. И победить, не забывая о своих способностях. Но Канзен Кьёханэй следует использовать лишь в крайних случаях, когда иного выбора нет, потому что… он имеет…, - было видно, что слова стали даваться Кьёке с трудом, - потому что он сжигает реяцу – это цена. И ты теряешь духовную силу на какое-то время, становишься лёгкой добычей.
Суйгецу опустился на колени, перестав удерживать контроль за банкаем.
- Ты должен был дойти до него сам, единожды отразить мою силу и получить её в вечное владение.
- Я предполагал нечто подобное, - Айзен подошёл совсем близко и заставил занпакто смотреть себе в глаза. – «Отражение луны на воде и цветка в зеркале». Шикай заставляет людей видеть то, чего нет. Банкай, соответственно, должен был отражать то, что существует. Я догадывался об этом… с самого начала, - он опустился рядом с Суйгецу. – Теперь же ты будешь служить мне, если не захочешь остаться здесь в одиночестве. Кто бы мог подумать, что мой занпакто окажется таким… чувствительным. И слабым.
Реяцу хозяина оплела занпакто, припечатывая к земле. Кьёка дышал глубоко, глядя на Айзена снизу вверх. А потом губы Соуске коснулись его собственных, оставив невесомый поцелуй. Взгляд глаза в глаза.
«Ты должен смотреть на меня. Всегда, Соуске. Только на меня. Запомни это»

В следующую секунду Айзен произнёс формулу активации банкая.

Конец периода Хризалиды

Но всё это не имело ни малейшего значения сейчас, когда Суйгецу встречал смерть. Он посмотрел в одно из висевших на стене зеркал и губы дрогнули в усмешке - Суйгецу был в облике своего шинигами, но этот образ пришёл сам, потому что подсознательно занпакто понимал - не только его жизнь подходит к концу. А ведь они так и не попрощались.

Ты всегда был и будешь для меня мальчишкой – порывистым, импульсивным и не по годам умным. Твоя сила, Айзен, была огромна… твоей силой был я. Вся твоя жизнь – это отражение моих слов, привычек, даже одежды. Ты зеркало, Соуске, такое же зеркало, как и я. С самого начала я увидел в тебе этот надлом – тебе нечем было заполнить пустоту. И все твои жизненные принципы, мотивы и характер есть не что иное, как попытка спрятаться от одиночества. Ты не мог найти себе равного ни по силе, ни по уму, но если бы ты обратился внутрь своей души чуть позже, я дал бы тебе и то, и другое. Однако ты посчитал меня слабым, посчитал, что моя привязанность к тебе делает меня таким же человеком, как и те, кто тебя окружает. Если бы ты не оставил меня после того, как получил банкай, ты бы понял истинную причину моего одиночества.
Кьёка вздохнул.

Сожалеть нет смысла, и я не сожалею, скорее думаю о том, сколько вариаций жизни прошло мимо нас. Сейчас, за пару минут до конца, у меня, пожалуй, и нет другого занятия. Я бы попрощался, да со своим существованием прощаться глупо, а ты меня не слышишь.
Айзен, сколько раз я говорил тебе – мы одно целое. Когда-то давно, ты уже и не помнишь когда, красивая женщина напоила тебя чаем и ты заснул у неё на коленях во внутреннем мире. И она сделала то, что потом изменило её, что было самой большой ошибкой в её жизни – она забрала из души мальчика одиночество, и опасное чувство просочилось в её душу. Да, она знала, что так сбережёт покой своего хозяина и он никогда не будет испытывать боли. Возможно, когда мальчик вырастет, его опьянит сила и вседозволенность, но ведь только слабые должны бояться того, что их поглотит сила, не так ли?
Я действительно хотел вырастить тебя сильным. Но чем больше смотрел на тебя, тем больше понимал, что самые нежелательные из моих прогнозов оправдаются. Ты вырос хорошим психологом, но, понимая людей, так и не понял самого главного – себя. Мир ложился к твоим ногам на всех этапах жизни, как ты и хотел. Ты даже нашёл себе Страх, который заставлял тебя поддерживать форму, - как я и говорил. Страх в твоей жизни принял облик Ичимару Гина.
Суйгецу встал и подошёл к краю террасы.

Мы уже давно друг друга не слышим, верно? Так давно, что я потерял счёт столетиям. Впрочем, ты действительно во мне не нуждался, а редкие визиты – дань вежливости. Шикай ты мог использовать без меня, а банкай… ты так и не нашёл противника сильнее себя.
Впрочем, нет, нашёл, но сейчас ты уже меня не слышишь, полагаясь лишь на силу Хогиоку и на своё желание победить любой ценой. Да, Соуске, я чувствую в тебе азарт и страх одновременно. Ты хочешь убить мальчишку, ты хочешь доказать себе, что был прав, что нет существа сильнее тебя. «Ни ты, ни я, ни даже сам бог». А я… ведь я чувствовал его занпакто. Мальчик сам стал занпакто. И знаешь, что он испытывает? Ни один из твоих противнков не испытывал подобного… Жалость, Соуске. Ему тебя жаль. А мне – нет.
Холодный взгляд Суйгецу на миг задержался на границе небытия. Энергия Хогиоку почти добралась до дворца.

«Ты должен смотреть на меня. Всегда, Соуске. Только на меня. Запомни это». Если бы ты послушался, то понял бы, что моё одиночество – это твоё чувство, что моё желание не остаться одному – это твоё желание. Понимаешь, Айзен Соуске? Ты опустил в недра своей души Хогиоку, исполняющую желания субстанцию, и сейчас эта сила собирается поглотить меня вместе с твоей душой.
Соуске…
Вся ирония ситуации в том, что Хогиоку исполняет все желания твоего сердца, а самое сокровенное твоё желание хранится во мне. Ты не осознаёшь этого, иначе бы не отдал себя во власть Хогиоку. И я ничего не могу поделать, никогда не мог. Я всегда хотел, чтобы ты был обычным шинигами, чтобы ты приходил ко мне просто потому, что хочется, а не по необходимости. Более того, со временем я стал воплощением твоих желаний о нормальной жизни… и сейчас, в момент моей смерти… Хогиоку исполнит их.
Кьёка устало закрыл глаза, чувствуя, как рушатся стены.

Ты потеряешь свою сущность шинигами, потому что лишишься внутреннего мира. Ты потеряешь меня. Но главное – ты потеряешь силу. Полагаю, в первые минуты ты решишь, что Хогиоку уничтожило твой занпакто, подняв тебя тем самым на новый уровень Бытия. Вот только успеешь ли ты осознать ошибку до того, как всё кончится?
Свою ошибку, совершенную в самом начале нашей жизни, я осознал. Простишь ли ты меня, Айзен Соуске?
Я ведь давно простил тебя за всё.
За всех.
Смешной импульсивный мальчик, желавший изменить Мироздание всем назло.
Мальчик, так и не осознавший, что за желанием доказать всему миру и самому себе свою силу скрывалось желание вызвать эмоции людей, которых ты презирал.
"Лишь заглянув в лицо своим слабостям можно стать сильнее. В какой-то момент придёт понимание того, что сердце больше не даёт слабину и бьётся ровно. Если научиться управлять своим сердцем, чужие подчинятся без боя", - так ты сказал мне перед битвой. Почему же сейчас я чувствую твою ярость, боль и отчаяние?
"Лишь заглянув в лицо своим слабостям..."
Ты должен был смотреть на меня. Всегда, Соуске. Только на меня.
Суйгецу отшатнулся от обжигающей силы.

"Нет ничего более далёкого от понимания, чем восхищение и сердца людей, живущих пустыми мечтами... ничего не случится, если однажды всё это расколется на части", - почему-то именно эти твои слова сейчас вертятся в калейдоскопе мыслей. Что ж, мой шинигами, тогда ничего не случится, если твой мир, который и был по сути одной большой мечтой, завёрнутой в оболочку моего духовного тела, сейчас разлетится на части...

И весь внутренний мир Айзена Соуске накрыла сила Хогиоку.

---

*Канзен Кьёханэй (яп.) - полное (абсолютное) зеркальное отражение. За перевод спасибо  aya_me
**В коллаже использованы работы  Geni: "Разбитое зеркало" и "Цветок"

@темы: Фанфик, Я и мой хозяин-шинигами, Кёкаcуйгэцу|Kekacuygetsu, G

---

АВТОР: ravefirell

[Диспойна]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Мурамаса|Muramasa, Хёриммару|Hyourinmaru, deviantart_ravefirell

---

АВТОР: kamitsoo

[Диспойна]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Мурамаса|Muramasa, deviantart_kamitsoo

---

АВТОР: kirayuuki02

[Диспойна]

© сайт автора

запись создана: 22.05.2012 в 17:12

@темы: Фанарт, Вабисукэ|Wabisuke, deviantart_kirayuuki02

---

[Диспойна]

Название: Призрак Оперы
Автор: Чародейка Фиона
Бета:--
Рейтинг:PG~NC-17
Пара или персонажи:Зангетсу/Соде но Сираюки, Ичиго/Рукия, Ичиго/Соде но Сираюки
Жанр:мелодрама
Размер:мини
Краткое содержание:---
Дисклеймер (то есть отказ от прав): Кубо Титэ
Предупреждение:---

1 глава

-Рукия, я не знаю, почему ты это делаешь! – начала возмущаться красивая девушка с длинными белыми волосами ниже пояса, а потом чуть тише добавила, - и знать не хочу! – и снова перешла на крик, - но я участвовать в этом не буду! С какой стати я должна петь дуэтом неизвестно с кем?
Соде но Сираюки ходила по гримерке из стороны в сторону, каждый раз измеряя ее шагами. Звезда эстрады была в шоке оттого, что сейчас заявила ее продюсер и выражала свое к этому отношение. Белые волосы, как и длинное приталенное белое платье, каждый раз резко вздымались при повороте, грозясь зацепиться за что-нибудь. Но звезду сейчас это мало волновало.
-Ичиго мой очень давний друг, к тому же он ученик Урахары. Я не могу отказать ему. Да и вообще, я считаю, что это хорошая идея, - спокойно ответила Рукия, ничуть не смущаясь капризами девушки и спокойно продолжая сидеть на высоком стуле.
Она была одета в безупречно выглаженный брючный костюм, украшенный замысловатым рисунком с левого боку. Корсет подчеркивал аккуратную девичью грудь, выдавая ее скромный размер. Но девушка об этом не слишком волновалась. Холодные и уверенные в себе глаза выдавали в ней начальницу. Рукия была одним из самых успешных продюсеров современного мира, что позволяло ей очень многое.
Соде но Сираюки, девушка невиданное красоты с обворожительным голосом была ее самым успешным проектом в данный момент. Ни шоу-группа «Король обезьян», ни старый проект ее учителя «Тысяча вишневых лепестков» никогда не имели подобной популярности. Однако это было не только плюсом, но и минусом. Красавица прекрасно зная о своем успехе, позволяла себе определенную вольность, которую приходилось прощать.
Певица в отличие от своего продюсера, всегда носила только белое и была на редкость капризна и скандальна. Конечно, она всегда знала, где остановиться, но даже то, что она могла устроить до того, как переступит черту, могло довести кого угодно. Кроме Рукии. Неизвестно как, но маленькая женщина всегда терпела все крики своей подопечной и в итоге выходила из любого скандала победителем.
-Хорошая идея петь мне, давно известной артистке, с каким-то непонятным типом из провинции? – вздернула бровь девушка. – Рукия, ты меня удивляешь! Подумай сама. Это ведь унизительно.
-Я так не считаю, - пожала плечами женщина, спрыгнув на пол и пригладив свои растрепавшиеся волосы. – Поэтому первая репетиция уже сегодня вечером. Сейчас ты отдохнешь, а вечером я жду тебя здесь же.
-Рукия! – попыталась возмутиться Соде но Сираюки, но дверь за начальницей уже закрылась. В безмолвной злости девушка вдребезги разбила бокал, наполненный вишневым соком. Бардовые капли неловко коснулись подола ее длинного платья, оставляя на нем свои следы.
Певица обессилено опустилась на кресло, поставленное здесь специально по ее прихоти. Рукия снова приказывает ей, снова делает из нее куклу. Как же она терпеть не может эти моменты!

Она пришла вовремя секунда в секунду, одновременно не заставляя ждать и пытаясь внушить им хоть крошечное волнение. Безумно гордая, облаченная на этот раз в белые брюки и открытую блузку, откровенно касающуюся ее тела. Сегодня она решила поиграть. Отговорить Кучики, конечно, не получиться, но вот пойти другим путем ей никто не мешает. Она ведь не просто так получило негласное звание первой красавицы мира. Она успеет разбить сердце этому неизвестно откуда взявшемуся выскочке, и он сам откажется от этого выступления.
У сцены мирно переговаривались Рукия с каким-то рыжеволосым типом. Соде но Сираюки неуверенно остановилась. Первый раз в жизни она видела, как ее продюсер смеялась и улыбалась так искренне, что невольно хотелось улыбнуться в ответ.
Девушка удивленно вздернула бровь, первый раз в жизни не зная, что ей делать. С одной стороны, она понимала, что все здесь собрались ради нее, но с другой разрушать эту идиллию было кощунством. Рукия никогда так не улыбалась, ни со своим первым мужем Бьякуей, с которым в итоге они расстались друзьями, ни когда крутила роман с солистом группы «Король обезьян» Абараем.
-Прошу прощения, вы ведь Соде но Сираюки? – она дернулась, услышав голос прямо у себя за спиной и резко обернулась.
Позади нее стоял высокий мужчина в черном деловом костюме с длинными кудрявыми волосами. Он спокойно снял свои темные очки, закрывающие глаза и пристально взглянул на девушку. Сердце перестало биться, уверенность, до этого зревшая в ней, дрогнула.
-Да, - робко ответила она, не в силах отвести глаза от его магнетического взгляда. Если бы он сейчас предложил ей прыгнуть в пропасть вместе, она бы, не задумываясь, согласилась. Этот человек, которого она видела первый раз в жизни, каким-то образом проник в ее холодное сердце.
-Меня зовут Зангетсу, - он вежливо поклонился, целуя ее руку, неизвестно как оказавшуюся в его ладонях.
Соде но Сираюки первый раз в жизни покраснела, не зная, как я на это реагировать. Никогда она не встречала такого человека, который обращался бы с ней подобным образом. Было немое обожание, была откровенная злость и ненависть, был страх, было преклонение, но никто и никогда не мог преклониться перед ней, держа свою спину прямо. За столько лет в этот чертовом, погрязшем в интригах и разврате бизнесе, она научилась улавливать малейшие колебания в настроение, в отношении.
-Очень приятно, - улыбнулась она, стараясь придать голосу уверенность. Мужчина по-прежнему держал ее ладонь в своей руке, отчего по телу разливалась предательская дрожь.
-О! Вы уже познакомились! – раздался за спиной радостный, немного безалаберный голос.
Соде но Сираюки, чувствуя себя сегодня явно не в своей тарелке, резко обернулась.
Рыжий смотрел на них чуть насмешливо, спрятав руки в карманы. Логическая цепочка слишком быстро выстроилась в голове у девушки. Она поняла, что ее новый знакомый и есть ее враг на ближайшее время.
-Я думаю, стоит уже начать репетицию, - спокойно сказала Рукия, кивнув звукорежиссеру, который как всегда не принимал никакого отношения к происходящему. Парень как обычно был полностью в своих железках, абсолютно не замечая того, что происходит рядом.
Артисты неуверенно прошли к сцене. Соде но Сираюки, находясь в абсолютно непонятном состоянии, чуть запнулась заостренным носком туфельки о слишком широкую гачу брюк. Уверенные мужские руки тут же подхватили, заключая в теплые объятия.
-С вами все в порядке? – спросил Зангетсу, коснувшись горячим дыханием ее уха.
-Да, спасибо, - она поднялась, трижды кляня себя за неловкость, и в мгновение оказалась на сцене.
Микрофон непривычно дрожал в руках, сердце судорожно билось. Она понимала, что с ней начали игру, сделав ее пешком. Первый раз в жизни она не чувствовала себя ведущей, а спело шла в темноте чужого плана. Музыка придала ей наконец той уверенности, которую она уже успела потерять. Она начала петь, полностью отдаваясь своему делу:
In sleep he sang to me,
In dreams he came...
that voice which calls to me
and speaks my name...
And do I dream again?
For now I find
the Phantom of the Opera
is there- inside my mind...
Свою партию начала вести он, поражая новый для него зал звонким красивым баритоном. Соде но Сираюки и сама слушала как завороженная, но при этом понимала, что если она сейчас поддастся искушению, то окончательно повянет в трясине, называемой влеченье. Теперь она не просто не хотела петь с ним дуэтом. Ей надо было быть от него как можно дальше, просто потому что хотелось быть необычайно близко.

2 глава

Очередная репетиция, которой вовсе не должно было быть. Соде но Сираюки злилась, насколько можно было, чтобы никто этого не заметил. Вот уже почти неделю она не могла сделать то, что хотела. Но сегодня удача решила повернуться в ней лицом. В концертном зале она осталась наедине с Куросаки, который что-то усиленно пытался найти.
Коварная ухмылка скрылась за наигранной бледностью. Шаг в зал, еще шаг и девушка падает со стоном. Естественно, она тут же оказывается в руках парня. Взгляд глаза в глаза, в котором читается нечто большее. Она, в конце концов, уже не девочка, а великая артистка, которой под силу все эмоции этого мира.
-С вами все в порядке? – спрашивает парень с каким-то придыханием.
-Мне просто вдруг стало плохо, голова закружилась, - ответила она, понимая всю глупость заданного вопроса.
-Вам надо срочно домой. Я вызову вам такси.
-А… как же моя машина? – она подавила разочарованный вздох, стараясь всеми силами осуществить задуманное, пока можно.
-Я даже не знаю, - замялся парень, думаю над сложной задачей.
-Вы не могли бы довезти меня на моем автомобиле? – предложила решением Соде но Сираюки, надеясь, что он не откажется.
Пару минут рыжий провел в раздумье, а потом решил для себя что-то и согласился. Они вышли на улицу, и она показала ему свою шикарную субару идеально белого цвета. Он вел уверенно и не на что не отвлекаясь. И все это время о чем-то сосредоточено думал.
Когда они вышли из машины, он уже собирался заказывать себе такси, чтобы забрать свое машину, оставленную у концертного зала. Но у девушки снова специально подкосились ноги. Он Ичиго, как настоящий джентльмен согласился проводить ее до квартиры.
Когда-то Соде но Сираюки считала их соседство с Рукий просто адом, но сейчас это играло ей на руку. Шаги своего продюсера, поднимающиеся следом за медленно идущей вверх парочкой, она узнала безошибочно.
Оставалось только немного потянуть время и в тот самый момент, как Кучики повернет на нужную лестницу, коснуться его губ поцелуем.
Как и любой парень, который не ожидает подвоха, Ичиго не сумел дать отпор и даже не сказал ничего против. Он ответил, повинуясь своим инстинктам и закрыв глаза. Поцелуй был приятный, но Соде но Сираюки не чувствовала от него никакого удовлетворения, потому что вела его она. Зато когда мимо прошла Рукия, только бросив короткое и обиженное «поздравляю», артистка ощутила вкус победы от поцелуя.
-Рукия! – встрепенулся Ичиго, испуганный тем, что случилось. – Это не то, о чем ты подумала!
-А какая мне разница? – спокойно сказала девушка, открывая свою квартиру. – У вас своя жизнь. У каждого. И вы вольны делать, что хотите.
Дверь в треском и грохотом захлопнулась, зазвенели замки.
-Дойдешь ведь одна? – спросил Ичиго у Соде но Сираюки, несмотря на то, что они стояли прямо перед ее дверью.
-Да, конечно, - спокойно ответила девушка, делая самое невинное на какое было способна, - прости я…
-Сам виноват, - коротко бросил рыжий и мгновенно переместился к соседней двери на площадке, обрывая дверной звонок.
Соде но Сираюки наконец-то зашла в свою квартиру, победоносно улыбаясь тому, что она совершила. Его крики, ее молчание было словно музыка для ее ушей, которая предвещала ей ничто иное как скоро окончание того кошмара, который они называли подготовкой к выступлению. Артистка не хотела никому в этом признаваться, но тот мужчина, с которым она пела дуэтом, снился ей каждый день.
Она успела выпить чай, принять ванну, а шум на лестничной площадке все не желала прекращаться. Упорства парню было не занимать. Она нерешительно вышла на площадку, видя там рыжего парня, сидящего прямо на полу под дверью ее продюсера.
-Она не откроет, - тихо сказала она, обращая на себя внимание.
Он просто посмотрел на нее, беззлобно, без укора. Даже стало немного стыдно. Но только на минуту.
-Ты так здесь ночевать и собираешься?
-Не знаю, - ответил он хриплых потерянным голосом.
-Пойдем ко мне, хоть чаю попьешь.
Его взгляд стал чуть более внимательным и осмысленным, но остался безучастным ко всему. Он поднялся, принимая ее приглашение. Потому что сейчас не было другого смысла в жизни. Рукия и правда не откроет. Ей плохо, она плачем, когда видит, как он уходит в соседскую квартиру, но она не откроет. Потому что гордая. Потому что еще не за что прощать.
Ичиго не стал отказываться от вина. Ни от первой бутылки, ни от второй. Шальные от алкоголя руки проникли под ее халат. Соде но Сираюки не стала сопротивляться. Ей хотелось сегодня забыться в чьих-то руках, хотелось напиться. Они целовались, долго и страстно, а потом одежда полетела к чертям, оставляя в полумраке обнаженные тела.
Ичиго лизнул ее шею, поднимаясь языком в мочке уха. Она вздрогнула, выгибаясь. Один укус заставил ее стонать. Рыжий подхватил певицу на руки, прижимая своим телом к стене. Их глаза горели, а языки сплетались в танце страсти. Он вошел, заставляя ее кричать от наслаждения даже в этот самый первый миг. Резкие движения, пик и сладкая истома, медленно растекающаяся по телу.
Ичиго продолжал прижимать ее, с трудом глядя затуманенный взглядом в ее глаза:
-Тебе понравилось? – улыбнулся он.
-Очень, - шепнула девушка, целуя его в уголок губ.
-Тогда, ты не откажешься еще раз стать моей?
Он подхватил ее на руки и, услышав в ответ только испуганный, но радостный вскрик, понес на кровать.
Вся ночь принадлежала только им, укрывая их темнотой. Это было сладким безумием для них обоих. Но в эту ночь, никто не называл имена.
Соде но Сираюки резко села на кровати, переводя дыхание. Сердце бешено колотилось, а разум не желала признавать то, что видел только что во сне. Он снова целовал ее. Неизвестный певец с длинными темными волосами снова приходил к ней в сон.
Смутно вспоминая вчерашний вечер, девушка посмотрела на парня, лежащего рядом с ней. «Не он», - облегченно мелькнуло в голове.

3 глава

Сегодняшняя репетиция была отменена, чем Соде но Сираюки была несказанно рада. Она сидела у себя дома, с наслаждением пила фруктовый чай и тешила себя мыслью, что скоро не увидит ни Ичиго, ни его подопечного. Вряд ли после подобного два продюсера смогут восстановить хорошие отношения. Забавно, но на нее за это Рукия даже злиться не будет. Соде но слишком хорошо знала свою начальницу: брюнетка наверняка даже не заметила, что артистка догадывается о воспылавших начальственных чувствах, а Ичиго в ее глазах совершил предательство. Причем дважды. Как частенько говорила Рукия, вспоминая своих прошлых ухажеров, «парень не скотина. Не захочет – не уведешь»
Звонок в дверь серьезно потревожил ее прекрасное настроение, но, обнаружив, что это всего лишь посыльный с цветами, успокоилась.
Закрыв дверь, она окунулась в ароматные белые лилии и буквально носом нашарила записку, прилагавшуюся к ним.
-Хм, - задумчиво протянула она, - столик на двоих, лучший ресторан города… А я думала, что Куросаки забудет обо мне и станет страдать по своей Рукии. Или он решил ей насолить? В любом случае, я бы не хотела, чтобы это тянулось слишком долго. Надо будет сегодня поставить все точки над «и». И закончить наконец-то этот затянувшийся фарс.
Но Соде но Сираюки не была одной из тех, кто делала опрометчивые поступки. Ее жизнь была расчетлива и красива. Артистка сегодня собиралась пойти на это свидание при полном параде.
Не смотря на то, что сейчас она была избалованной звездой, ее детство не было таким красочным. Не было богатого папочки, не было всемирно известной мамочки. Была бабушка уборщица на студии и не слишком заботящийся о ней братишка звукорежиссер. Ей до сих пор не верилось, что она когда-то жила там, на самом дне. Все воспоминания ушли оттуда куда-то далеко, но что-то осталось.
Соде но Сираюки села перед зеркалом, достав лак, расческу и шпильки. Прически она всегда делала себе сама. Красивые, высокие и слишком напоминающие о детстве.
Лучшие украшения, длинное белое платье, дополненное болеро. И, по такому случаю, она вызвала такси, чтобы была возможность вечером выпить.
Приехать она умудрилась аж на 15 минут раньше, хотя планировала на десять минут опоздать. Но делать было нечего, поэтому она просто прошла к столику, указанному в приглашении. Ограничиться сегодня решила белым вином и мороженным, которого ей поему-то хотелось. Шариками и с шоколадом, совсем как в детстве.
Когда он появился в дверях и уверенным шагом подошел к столику, девушка напряглась всем телом:
-Что ты здесь делаешь? – спросила она, пристально глядя на мужчину с черными длинными кудрями. – Ичиго не придет?
-Это я написал вам записку, - коротко сообщил Зангетсу, - скажите мне, зачем вы это делаете?
Соде но Сираюки уже хотела было начать объяснять, что ей вообще не нравится эта идея, и что она уже взрослая женщина и вольна делать что хочет, как поймала себя на одной мысли, которую и высказала вслух:
-А с какой собственно стати я должна перед тобой оправдываться?
-Вы ведь знаете, что поступаете неправильно, - он давил на нее словно совесть, и это ее раздражало.
-Как хочу, так и живу. Я тоже много чего считаю неправильным.
-Но вы ведь знали, что они любят друг друга. Разве может что-то быть столь же неправильным как ваш поступок?
-Пытаешься обвинить меня во всех грехах? – дерзко улыбнулась она.
-Нет, я просто пытаюсь спасти вас от вас же самой…
-Что! – взвилась девушка, подскакивая с места. – С какой стати ты сейчас лезешь в мою жизнь и пытаешься меня учить! Ты – никто! Ты просто выскочка! Если Рукия согласилась на наш дуэт, то это совершенно не значит, что на него согласна я! И уж тем более, я не хочу, чтобы ты меня спасал или учил! Я сделаю все, чтобы вычеркнуть меня из своей жизни!
Она, рассерженная, выбежала из ресторана, не разбирая дороги. О такси, естественно, речи не было. Успокоилась она только в какой-то подворотне, где одиноко стояли детские качели со сломанным сиденьем. Соде но Сираюки попыталась сориентироваться, где находится, но не смогла. На доме висела только одинокая табличка с давно выгоревшим названием улицы.
Она достала телефон, пытаясь по карте разобраться, куда могла убежать, но сзади послышался довольно неприятный голос:
-Ей, малышка, что ты здесь забыла? Такие красавицы не должны гулять в одиночку.
Она обернулась, с ужасом глядя на компанию парней, приближающихся к ней. Их было трое, но она не понаслышке знала, что скрыться от них сейчас будет нереально.
Ее скрутили в одно мгновенье, дав возможность только один раз пронзительно крикнуть в ночь. Удар по лицу за непослушание, кляп. Они говорили какие-то мерзости, но она их не слышала. В ушах как будто бы стояла вода. Шикарная прическа осыпалась по плечам, платье в нескольких местах порвалось. Болеро грязной тряпкой слетело на землю.
Девушка не поняла сначала, что позволило ей вырваться из рук насильников, но быстро побежала прочь, пытаясь спрятаться в подъезде одного из блочных домов. Заметив, что дверь закрыта на ключ, он обессилено прижалась с ней, только сейчас обернувшись.
Зангетсу без лишней паники и особых усилий избил всех троих, заставив их самих бежать без оглядки словно загнанных зверей. А потом спокойно подошел к девушке, безвольно осевшей на крыльцо.
Он накинул на Соде но Сираюки свой плащ, пригладил ее растрепавшиеся волосы и сел рядом:
-Надеюсь, вы не в обиде, что я еще ненадолго останусь в вашей жизни, госпожа Соде но Сираюки?
-Юки, - неуверенно сказала девушка, глядя на него глазами, еще не отошедшими от пережитого испуга. – Меня зовут просто Юки, то имя просто псевдоним, который мы с Рукией придумали.
-Хорошо, Юкки, - неуверенно произнес он, глядя на нее. – Ты в порядке? Извини, что задержался, у них как всегда не было сдачи.
Она несмело улыбнулась, издав полусмешок полувсхил, а потом в голос разревелась, прижимаясь к его рубашке. Зангетсу просто гладил ее по волосам, даже не пытаясь разговаривать. Все было ясно без слов. Все объяснялось просто теплом друг друга.
-Тебя отвезти домой? – спросил он, когда она, наконец, успокоилась.
Девушка просто кивнула, не говоря ничего. Закутавшись в плащ, она шла, прижимаясь к нему всем телом. И первый раз в жизни ей было наплевать на все, что ее окружало.
Старательно обходя журналистов, Зангетсу посадил ее в машину на заднее сиденье. Дорога была короткой, но даже за этот промежуток времени Юкки успела задремать на заднем сиденье, а в тот момент, когда они приехали и вовсе уснула. Мужчина только покачал головой, находя у нее в сумочке ключи от квартиры, и относя ее домой на руках.
Он уже собирался уходить, как она вышла в коридор. С растрепанными волосами, заспанная, в грязном платье, гордая женщина совершенно по детски попросила:
-Может, ты останешься со мной?
И он не стал возражать и остался. Сначала они пили чай, рассказывая друг другу о детстве. Два талантливых человека, которым просто повезло. Потом Юкки увидела свое отражение в зеркале и долго причитала, а Зангетсу только смеялся и уверял, что она самая красивая девушка в мире даже в таком виде.
Непонятно как, они вместе оказались в душе. Тонкие струйки стекали по обнаженным телам, подчеркивая их красоту. Не было никакого стеснения, только тела двигались в безумном ритме, сплетаясь друг с другом. Он опустился перед ней на колени, целуя ее лоно, а потом поглаживая язычком. Юкки оперлась стеной на стену, чтобы не упасть от переполняющих ее чувств внутри. Пальцы пытались ухватиться за что-либо, но только скользили по безупречно гладкой поверхности.
Он почувствовала, что скоро конец, но Зангетсу неожиданно прекратил свои поцелуи и резким движением вошел в нее. Они двигались, скользя по мокрой стене, их крики блаженства, слившиеся в один, разорвали тишину.
С утра она проснулась, но не так, как это было последнюю неделю. Кошмарный сон сегодня не тревожил ее. Юкки просто перевернулась на другой бок и прижалась всем телом к человеку, который сегодня был с ней рядом не только в воображении.

4 глава

Она готовила чай, пока не плите готовилась яичница. Зангетсу зашел на кухню и без приглашения уселся на кухню. Юкки обернулась, улыбнулась, глядя на нового хозяина дома. Он ведь так ждала его и так боялась.
-Тебя что-то беспокоит? – спросил Зангетсу, когда она поставила перед ним чашку с ароматной горячей жидкостью.
-С чем ты взял? – спокойно и почти безразлично пожала плечами девушка.
-Мне кажется, тебе стоит извиниться перед Рукией.
Он дернулась как от удара, и резко выпрямилась:
-С какой стати я должна перед ней извиняться?! И вообще, что ты себе позволяешь? Если мы вчера с тобой переспали, то это не дает тебе…
Она осеклась, когда он просто прижал ее к себе, глядя рукой по волосам. Девушка, немного смущенно прижалась к нему, понимая, что была не права.
-У тебя просто ангельское терпение, - прошептала она, обиженная сама на себя за подобный взрыв глупости. – Я схожу к ней после завтрака.
Ели в тишине, потом начали болтать о детстве. Странно было, что два человека, которые стали близкими при первой же встрече, совершенно ничего не знали друг о друге. Как бы Соде но Сираюки не хотела уйти от этой темы, но Зангетсу сразу же после завтра отправил ее к Рукии, даже согласившись самостоятельно помыть посуду.
Девушка очень долго мялась перед тем, как позвонить. В результате Рукия сама открыла дверь, потому как собиралась уходить.
-Привет, - почти безразлично спросила она, обходя артистку, - сегодня репетиции, наверное, тоже не будет. Я… еще не созванивалась с Куросаки.
-Рукия, прости меня, пожалуйста, - выпалила Соде но Сираюки на одном дыхании, плохо соображая, что она сейчас говорит.
-За что? – не поняла продюсер, глядя на свою подопечную безразлично. – Он свободный мужчина, он не баран…
-Я специально его поцеловала, чтобы сорвать наше выступление с Зангетсу дуэтом. Он просто провожал меня до дома и поцелуя не ожидал, поэтому не оттолкнул сразу. Ну, ты же знаешь этих мужчин! В них вместо воды тормозная жидкость! – она оправдывалась, где-то в душе чувствуя себя маленькой девочкой, которую поймали на краже конфет.
-Но он у тебя ночевал, - спокойно сказала Рукия.
-Он напился как свинья, звал тебя и ночевал на диване, - она врала, но точно знала, что так будет легче. Ложь легче перенести, чем предательство.
-Это правда? – удивилась Рукия, пристально глядя ей в глаза.
-Я тебе когда-нибудь врала? – вопросом на вопрос ответила Юки.
Конечно, врала. И не раз и даже не два. Вообще врать своему продюсеру было у Юкки своеобразной привычкой. Но Рукия-то об этом не знала. По крайней мере, девушка на это очень сильно надеялась.
-Не понимаю, почему он не мог напиться в другом месте, - на этот раз брюнетка легко не сдалась, хотя уже перестала быть серой тенью нелепо скользящей по коридорам.
Юкки тяжело вздохнула и уже без легкого бабского трепа, а на полном серьезе, подбирая слова, начала говорить:
-Даже если я вру, даже если он тебе изменил. Неужели ты сама не хочешь прекратить весь этот балаган и наплевать на все. Кому нужна твоя гордость, если ей цена одиночество? Вы оба ходите мрачнее тучи, боитесь встречаться, едва сдерживаете болезненный крик, когда слышите голос друг друга. Неужели так сложно простить ошибку? Ему ведь очень стыдно за тот глупый поцелуй!
-Ты настаиваешь на том, что между вами ничего не было?
-Настаиваю! – подтвердило Соде но Сираюки, хотя внутри что-то очень неприятно заскреблось.
-Тогда, я надеюсь, что он больше ни с кем целоваться не будет, - с нажимом сказала девушка, вертя в руках телефонную трубку, которую успела достать. – Кстати, твое нежелание выступать дуэтом?
-Пропало полностью! – честно заверила Рукия артистка.
-Тогда пусть мои пожелания Куросаки передаст Зангетсу.
-Эй! – возмутилась Юки, догоняя своим криком продюсера уже по дороге вниз. – Ты что за мной следишь?
-Нет, просто вчера неудачно в ванную зашла! – со смехом отозвалась девушка, выбегая на улицу.
Телефонный номер, который вчера удалила из телефона, она давно уже помнила наизусть. Пальцы ловко набрали его на клавиатуре:
-Ичиго! – весело сказала она, слыша его бледный, но взволнованный от ее звонка голос. – Ты знаешь, я сейчас хочу сходить в кафе, не хочешь составить мне компанию?
-Рукия, ты…
-Будем считать, что я решила дать тебе второй шанс, - весело отозвалась она и рассмеялась прямо в трубку.
-Хорошо, куда подъехать?
-А ты угадай! – хитро предложила она и сбросила.
Она шла пешком по направлению к своему любимому местечку. На душе было легко и хотелось танцевать. Не то, чтобы она всерьез поверила Соде но Сираюки. Слишком уж хорошо она знала эту девицу. Просто осознание того, что он снова будет рядом, стало для нее таким счастье, что нельзя было даже ни с чем сравнить.
-Да, Куросаки Ичиго, я прощаю тебя, - начала она тихо разговаривать с собой вслух, - просто потому, что не могу без тебя жить. Просто потому, что люблю. Наверное, я жуткая тряпка, - она рассмеялась сама себе, не зная даже как реагировать на свое поведение. – но ведь с тобой мне лучше, чем без тебя. К тому же, - она хитро улыбнулась, предвкушая что-то, - в моих силах сделать так, чтобы ты не смотрел больше ни на кого!
Она зашла в кафе и сразу же увидела парня за своим любимым столиком. Он держал в дрожащих руках букет ирисов и глупо улыбался, не веря своему счастью. Он подскочил сразу же, как только увидел ее. Любимые цветы, которые просто необычайно подходили к ее глазам, коснулись ее рук. Она не стала ждать, а потом подняла на цыпочки, коснувшись его губ своими. Он ответил, жадно, резко, страстно, не желая останавливаться и отдавать это мгновение. Девушка про себя отметила, что артистку он целовал совсем не так. Наверное, даже хорошо, что подобное произошло в самом начале их отношений. Теперь он знает цену предательства.
«Наверное, я все-таки тряпка, - подумала Рукия, - которая ищет ему оправдания. А если такое случится в следующий раз, - на этой мысли она оборвала себя и твердо сказала, - не случится! Я больше такого не позволю».

Когда Соде но Сираюки, прячась за кулисами, увидела своего продюсера, она обомлела. Неизвестно откуда появилась красивая грудь, подчеркнутая декольте, высокие каблуки, длинные ножки в чулках, выглядывающие из длинного разреза.
Девушка не знала, что сказать, поэтому просто поздоровалась. Следом шел Ичиго, у которого вместо солнца в глазах стояла одна единственная девушка. Юки про себя усмехнулась и, перекинувшись с ними парой фраз, отпустила их в зал.
-А она очень даже ничего, - сказал Зангетсу, за что тут же заработал грозный взгляд девушки. – Но ты для меня все равно единственная.
Она самодовольно усмехнулась и вышла на сцену. И под громкую, красивую музыку начала петь:
«In sleep he sang to me,
In dreams he came...
that voice which calls to me
and speaks my name...
And do I dream again?
For now I find
the Phantom of the Opera
is there- inside my mind...»
«Ты только в моем воображении»
И он продолжил, вторя ей и убеждая ее:
«Sing once again with me
our strange duet...
My power over you
grows stronger yet...
And though you turn from me,
to glance behind,
the Phantom of the Opera
is there - inside your mind...»
И снова пела она:
«Those who have seen your face
draw back in fear...
I am the mask you wear...»
И он:
It's me they hear...
И голоса их слились в дуете:
«Your/my spirit
and your/my voice
in one combined:
the Phantom of the Opera
is there- inside your/my mind...»
Зангетсу: «In all your fantasies,
you always knew
that man and mystery...
Соде но Сираюки: «…were both in you...»
Вместе: «And in this labyrinth
where night is blind,
the Phantom of the Opera
is there here
inside your/my mind...»

@темы: Фанфик, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, Мини, PG, NC

---

АВТОР: byaku17

[Диспойна]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Хёриммару|Hyourinmaru, deviantart_byaku17

---

АВТОР: azn-porkepik

[Диспойна]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, deviantart_azn-porkepik

---

АВТОР: marizano

[Диспойна]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Мурамаса|Muramasa, deviantart_marizano

---

АВТОР: iron-wok

[Диспойна]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Катэн Кёкоцу|Katen Kyoukotsu, Согё но Котовари|Sogyo no Kotowari, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, deviantart_iron-wok

---

АВТОР: foxdark111

[Диспойна]

© сайт автора
Рендер принадлежит ему, но фактически это оффарт

@темы: Оффарт, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, deviantart_foxdark111

---

АВТОР: ze-rofruits

[~ Sode no Shirayuki ~]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Рури ро Кудзяку|Ruri'iro Kujaku, deviantart_ze-rofruits

---

АВТОР: evidoes

[Диспойна]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Сэмбондзакура|Senbonzakura, Катэн Кёкоцу|Katen Kyoukotsu, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, deviantart_evidoes

---

АВТОР: nicosaira18

[Диспойна]

© сайт автора

@темы: Фанарт, Бэнихимэ|Benihime, deviantart_nicosaira18

---

АВТОР: ironcid

[Диспойна]

© сайт автора

запись создана: 22.05.2012 в 12:42

@темы: Фанарт, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki, deviantart_ironcid

---

[Диспойна]

Соде но Шираюки/Рукия. 13 оттенков холода. NH!

446 слов


Просыпаясь в каком-то сугробе, который покрыт коркой льда, Рукия долго лежит и прислушивается к природе, прежде, чем открыть глаза. Тишина стоит такая, что кажется, что оглохла. Ни звука. Только легкие снежинки падали на лицо и тут же таяли.
-Вставай.
Рукия распахивает глаза и смотрит в серое небо.
-Вставай и дерись.
Не было никакого желания получать этот проклятый банкай теперь. Слишком холодно для того, чтобы держать меч в руках.
-Вставай.
И Кучики встает. Не потому что ей сказали, а потому что с помощью банкая она станет сильнее. Тогда её не надо будет защищать.
-Попробуем снова, - хрипло шепчет шинигами.
Соде-но-Шираюки, одетая в свое привычное белоснежное кимоно, расшитое узорами, делает шаг.
-Раз.
В воздухе застывают на мгновение снежинки и кажется, что они едва слышно звенят, столкнувшись друг с другом.
-Два.
Дышать становится тяжелее. Рука вместе с рукоятью зампакто покрывается льдом. А белоснежная женщина снова делает шаг к своей хозяйке.
-Три.
Дыхание перехватывает. Воздух становится слишком густым и холодным, чтобы можно было им дышать.
-Четыре.
Пар изо рта тут же превращается в ледяные капельки. Рукия поднимает руку с потяжелевшим от льда зампакто и направляет на Соде-но-Шираюки.
-Пять,- шепчет женщина.
Рукия начинает все видеть смутно. Очертания материализованной формы ее меча пропадают как будто в тумане.
-Шесть.
Снежинки, которые сыпаться с неба становятся обжигающе холодными и застывают в воздухе. Рукия поднимает руку и дотрагивается до одной из них, чтобы в следующий момент отдернуть руку, глядя на окровавленный палец.
-Снег тоже бывает острым,- чуть слышно говорит Соде-но-Шираюки, делая еще один шаг. Между ними осталось всего ничего. Половину расстояния женщина уже прошла. И если Рукия продержится до того момента, как она подойдет к ней вплотную, то сможет выйти на следующий этап получения банкая,- Семь.
Руки Кучики дрожат, а ноги намертво примерзли к поверхности. Да и все тело покрывается ледяной коркой.
-Восемь.
Горло нещадно болит от режущего воздуха, пошевелиться уже практически невозможно. Холод сковывает все мышцы. Даже глаза закрыть невозможно.
-Девять.
Рукия думает, что нельзя сдаваться, когда чувствует, что её волосы превращаются в белые сгустки снега. Еще чуть-чуть. Уже девять. «Только девять,»- ехидно подсказывает подсознание, но девушка упорно не слушает его. Она сможет.
-Десять,- Соде-но-Шираюки проводит ладонью по застывшим снежинкам. Её они не ранят, они ложатся в холодные ладони и не тают, как обычно.- Одиннадцать.
Дышать уже совсем нечем. Воздух становится сгустком настолько ледяного холода, что даже взгляд нельзя оторвать от приближающейся женщины. Даже зрачки замерзли.
-Двенадцать,- зампакто протягивает руку и гладит оледенелую щеку хозяйки. Та почти не реагирует, потому что в ней уже почти совсем замерзла жизнь.
-Тринадцать,- в последний раз шепчет Соде-но-Шираюки и подхватывает мигом растаявшую Кучики на руки. Та проваливается в глубокий сон, греясь в руках у собственного меча. – В другой раз, Рукия. Банкай не так просто получить. В другой раз.

© исполнение

@темы: Однострочник, Соде но Шираюки|Sode no Shirayuki